Болтливая служанка. Приговорённый умирает в пять. Я убил призрака

Лежанвье вдруг почувствовал облегчение. Что бы ни случилось, эти двое будут с ним до конца.

Вопрос. Вы жили в согласии с супругой?

О т в е т. В полном согласии.

Вопрос. Госпожа Лежанвье была существенно моложе вас?

Ответ. Да, лет на пятнадцать.

Вопрос. Подобная разница в возрасте не вносила в ваши отношения разлад?

Ответ. Нет.

Вопрос. Извините, что я настаиваю… Всем известно, что вы человек очень занятой, почти все свое время отдаете работе. Госпожа Лежанвье, красивая светская женщина, часто выезжала… с друзьями. Не приходилось ли вам в прошлом прощать ей какое-нибудь мимолетное увлечение?

Ответ. Никогда.

Вопрос. Расследованием, увы, установлено, что жертва и обвиняемый находились в предосудительных отношениях… Вы знали об этом?

Ответ. Нет. И до сих пор отказываюсь в это верить. Теперь подсудимому вольно обливать мою жену грязью — она уже не опровергнет…

Защитник. Подсудимому нет никакого смысла лгать по этому поводу. Напротив, это представляет его в весьма невыгодном свете, так что на следствии он лишь вынужденно признал факты.

О т в е т. Я смотрю на эти вещи иначе. Если все вокруг убеждены, что подсудимый состоял в связи с моей женой, то из этого обязательно сделают вывод, что это она угрожала ему револьвером из ревности и что он убил ее то ли случайно, то ли в порядке необходимой обороны…

Адвокат гражданского истца. Заключение судебного эксперта противоречит этому выводу. Напоминаю, что у жертвы обнаружена начальная стадия удушения.

Защитник. В любом случае мой подзащитный ни словом не упомянул о необходимой обороне, чего не преминул бы сделать, если бы все происходило таким образом. Он настаивает на своей полной невиновности, утверждает — и будет утверждать до конца процесса, — что оказался на месте преступления уже после того, как оно совершилось, и застал там свидетеля.

Ответ. Очередная ложь.

Лазарь, подскочив как ужаленный, чуть было не закричал вновь о своей невиновности, но, видимо, решил не вступать в неравную схватку с жандармами.

— Выходит, я лгу? Лгу от начала и до конца? — Он изъяснялся с ехидной вкрадчивостью. — Тогда спросите у меня, папаша, делали ли Диане операцию по поводу аппендицита?.. Было ли у нее на левой ляжке родимое пятно?..

(«ПОДСУДИМЫЙ СОЗНАТЕЛЬНО СТРЕМИТСЯ ВЫЗВАТЬ К СЕБЕ ОТВРАЩЕНИЕ?

Примирился ли он с тем, что проиграл дело? Или прячет в рукаве козырную карту?

Уже одно его поведение на процессе исключает всякую снисходительность».)

Вопрос. Мэтр, если добродетель госпожи Лежанвье остается выше всяких подозрений, то каков, по-вашему, мотив действий подсудимого?

Ответ. Не представляю. Быть может, он решил воспользоваться тем, что остался с ней в «Вязах» наедине, и изнасиловать ее, но…

В о п р о с. До тех пор у вас не создалось впечатления, что он… э-э… проявляет интерес к госпоже Лежанвье?

Ответ. Нет. С виду он проявлял интерес только к моей дочери.

Вопрос. И вы относились к этому совершенно спокойно?

Защитник. Все это не имеет никакого смысла!.. Защита берется доказать, что подсудимый не может быть виновен по той простой причине, что у него не было никаких причин для убийства!.. Был он или не был любовником жертвы — это ничего не меняет в деле! Он не мог жениться на Жоэлле Лежанвье, поскольку он уже женат. Вообразим на миг, как предположил свидетель, что подсудимый лжет — вопреки собственным интересам, повторяю, ведь в случае необходимой обороны он был бы оправдан — и что жертва на самом деле из ревности угрожала ему своим «Лилипутом»… Неужели он, разоружив ее, стал бы трижды стрелять в нее с намерением убить? Да никогда в жизни! (Это невольно вырвавшееся словцо потом на все лады обыгрывалось в прессе.) Я взываю к присяжным!.. Где это видано — осудить человека, находящегося в здравом уме, за немотивированное убийство!

Председатель суда. Мэтр, слово дня защиты вам будет предоставлено позже.

Ж.-Ж. Жура почесал за ухом своей шариковой ручкой. (Из-за этой привычки шея у него вечно была испачкана зеленой пастой.) Судебную хронику дня «Эпок» он вел без всякого удовольствия. Гораздо охотнее он занимался бы театральной хроникой: уж в вокале-то и хореографии он разбирался.

«ЗАЩИТА ВЫИГРЫВАЕТ ОЧКО

Пока мотив преступления остается неясным, сомнения будут толковаться в пользу подсудимого».

Так решил он озаглавить свой материал, но тут неожиданно наступившее молчание, предвестник бури, заставило его поднять голову и взглянуть на судей.

Все смотрели на мэтра Лежанвье: бледный как смерть, сгорбившийся, он, словно боясь упасть, обеими руками вцепился в свидетельскую трибуну.

«Он не скажет этого! — весь в поту думал Лазарь. — Он не сделает этого! Он не кинется в пропасть ради того, чтобы утащить меня за собой!»

— Без мотива не убивают! — гордый собой, ликующе повторил защитник подсудимого. — Пусть кто угодно попробует доказать, что у моего подзащитного был мотив для убийства!