Болтливои избы хозяика 2 (СИ)

Худая, высокая дева в безнадежно испачканном свадебном платье, сидела на автобусной остановке и размазывала грязными руками слезы по щекам. Фата сбилась на бекрень в некогда замысловатой прическе, из волос неопределенного цвета.

Плакала долго, с подвываниями, не в силах успокоиться. Ночь и отдаленность остановки от людского жилья, располагала не сдерживаться в эмоциях, чем она и воспользовалась.

Поверх платья было надето в прошлом белое манто, явно слабо согревающее в эту непогоду. А погода была под стать ее настроению. Лил дождь, превращая снег в грязь, дул ветер, завывая на все лады и пригибая ветви до самой земли.

Невеста пошарила в рюкзаке, лежащем у ног в белых сапожках и достала бутылку коньяку. Несколько раз отхлебнула, закашлялась, но продолжила пить. Осилила с полбутылки, завинтила крышку и вернула в рюкзак. Сделала несколько глубоких вдохов, икнула.

Потянула фату вниз, но отцепить не смогла. Долго боролось со спутанными локонами и шпилькам и плюнула. Вынула из рюкзака маникюрный набор с маленькими ножницами и, не глядя, стала отстригать пряди. Безжалостно, местами до корня.

Подстричься маникюрными ножничкам оказалось не такой простой задачей, как она думала, но невеста не сдавалась. Грязные локоны, местами в кусках грязи падали к ногам, росли и вскоре превратились в приличную кучку.

— Так даже лучше, не нужна мне эта сила! — сказала и пнула ногой отстриженное вместе с изорванной фатой, — новая жизнь-новая прическа!

Затем принялась за платье. Оборвала многочисленные слои некогда бежевого кружева, пока не обнажила ноги до колен. И тоже отшвырнула от себя подальше. Слезы высохли, на лице застыла непроницаемая маска.

У остановки притормозил огромный грузовик.

— Эй, ты, подбросить? — пробасил мужик в теплой шапке, высунув нос из приоткрытого окна, — околеешь!

— А подбрось! — невеста подхватила рюкзак, прошляпала по грязным лужам и забралась на пассажирское сидение.

Водитель оглядел ее изумленным взглядом и поинтересовался:

— Ты чаво, со свадьбы сбежала?

— Типа того! — буркнула невежливо, — так мы едем?

— Ну… да. Тебе куда?

— Все равно. Можно до города.

— А, ну я как раз туда еду. Где тебя выбросить?

— У ближайшего метро.

Машина тронулась. Несколько минут была зловещая тишина. Водитель решил еще раз попытать счастья и разговорить пассажирку:

— Поссорились небось?

— Типа того! — повторила невеста, глядя вперед, с легкой тревогой отмечая, как погода стала портиться еще больше. Дождь лил так, что дворники не справлялись, а деревья у дороги раскачивались в разные стороны, готовые переломиться у корня.

— Ну, не печалься, молодка, меж голубками всяко бывает! Не горячилась бы, еще помиритесь. А через время еще и посмеетесь…

— Что? — мертвым голосом спросила попутчица, медленно поворачиваясь к нему, — по-ми-рим-ся? По-смеемся? — и вдруг захохотала. Громко, истерично, глядя безумным взглядом.

Водитель сглотнул свой страх и прибавил газу. А деревья позади машины стали падать, вырванные с корнем.

Глава 57

«Злая обида горше полыни»

— Ты мужик за баранку держись, вперед гляди и главное, не рыпайся! Идет? — водитель кивнул, команду выполняя, только нога по-прежнему жала на газ. А грузовичок почему-то стоял на месте, безумно верча задними колесами.

— Стеша, на выход!

— Отвали, Гор!

— Эх, долгие разговоры, долгие проводы! Сын, забирай ее, дома поговорим! — дверь с водительской стороны захлопнулась, а с пассажирской распахнулась, чуть стекла не повылетали. Сильные руки сгребли Степаниду с сидения, другие прихватили рюкзак. Грузовик кашлянул и полетел, старатанув с места ошпаренным зайцем.

— Бежишь? — осуждающе начал Гор, хмуря брови. Непогода рвала на нем обрывки рубашки, длинные волосы сосульками свисали на лицо, а он сверлил женщину злым взглядом и раздувал ноздри, как верблюд.

Степка дернула головой, отвернулась. Цепкий холод пробрался под мокрую одежонку, выстуживая до костей. Теперь она его почувствовала.

— Бросаешь? — подключился Никита к обвиняющей речи.

— После всего? — это снова Гора, — не стыдно?

— А как же мы? Ты о нас подумала?

— Знаешь, что мы пережили, пока метались, тебя разыскивая?

— За что, Степанида? Чем мы заслужили?

— Так, все! — не выдержала женщина, — нечего мне на совесть давить! И так хреново!

— По заднице бы всыпать, но с этим успеется! А сейчас домой! Заболеть не хватало!

На плечи Степке упало что-то тяжелое, укутав теплом до самый пят. Сходу застучали зубы, словно команды ждали. А затем женщину подхватили, как мешок с картошкой и на плечо взвалили. И что странно, ни сил, ни хотения спорить вмиг не стало.

— А это вы деревья с корнями рвали? — Степка задрала голову на поваленные ряды деревьев, сваленные по обоим сторонам дороги. Погода постепенно успокаивалась.

— А черт его знает, — вздохнул лесник, поправляя ношу на плече, — может и мы…

* * *

Они притащили ее к домику, весь путь не проронив ни словечка. Злились. Степка животом чувствовала эмоции лесника, от вибрации его стиснутых зубов ее колотило, как припадочную. Или от стужи зимней, что тоже могёт быть.