Болтливой избы хозяйка 2

— Ой! — вот тут Степка совсем уж перепугалась, но он добавил:

— Не бойся… просто погладь меня немного… и поцелуй… — и стал тереться о нее, как иногда делают собаки, выпрашивая ласку, — пожалуйста, всего пять минут…

Разве могла она ему отказать? Если у самой кости плавились от его голоса и ласковых поглаживаний?

Впутала ладони в густую шевелюру, нажимая пальцами, прошлась от макушки до затылка, погладила шею. Спустилась на плечи и поцарапала их ноготками. Славик громко дышал и подрагивал, сокращая между ними расстояние медленно, но верно.

— Поцелуй! Сама поцелуй! — потребовал, сжав в капкане рук на грани боли.

И она покорилась. На миг прикрыла глаза, словно договариваясь сама с собой и выдохнула из груди то, что «кричало», вопило против того, что ей так сильно хотелось совершить. Погладила пальцем твердые, манящие губы, почувствовав небольшой укус и улыбнулась.

— Ты у меня злой волк, да? Кусаться любишь?

Оказывается, кусаться нравилось и ей. Приподнявшись на его коленях, вцепившись в волосы рукой, заставила Славика задрать голову, чтоб выплеснуть на него скопившийся голод.

Славик замер, не веря. Страсть женщины, по которой он уже больше двух месяцев сходил с ума, оказалась не слабее его собственной. А зубы, кусающие его губы и язык почти до крови, пробудили волчью сущность, которую рядом с ней было особенно трудно сдерживать.

И вот, в результате, она лежит распластанная на столе, изгибаясь, обхватив его талию ногами и стонет громко, не таясь и не сдерживаясь, а мужчина, навалившись сверху, ласкает миллионами укусов шею и грудь прямо через одежду.

Ей хочется быть еще ближе, чувствовать полнее, поэтому Степка изгибается и дрожит, мечтая, что б он уже избавил ее от ненавистного свитера…

Укусы сводят с ума, она тянется, стараясь в ответ укусить и его. И когда дотягивается — кусает, как обезумевшая! Куда удается дотянуться: до шеи, плеча или руки. А когда не удается, недовольно хнычет и выгибается кошкой на твердом столе, хватаясь за одежду, притягивая к себе, чтоб впиться в кожу и оставить свой след.

Это была какая-то другая Степка… стащившая с Вячеслава футболку и впивающаяся зубами в его, ничем не прикрытую кожу. Но… он рычит счастливым рыком и позволяет ей делать все, что она хочет! Это же чистый, ядовитый кайф! С каждым укусом он полонит разум, заставляет бояться, что еще глоток, — и волк покорится инстинктам.

Но как не сорваться, когда она горячая и разделяет его страсть так, как ни одна до нее? Это мука, чертово правило, не позволяющее сделать ее своей, будь оно трижды проклято, узлом связывает сухожилия!!!

Но злость, не кстати, лишь добавляет огня в кровь. Кусает горячее, чувствительнее. Пригвоздив женщину к столу, опустился на животик, стараясь, не понятно откуда берущимися силами, контролировать зубы, но она постоянно выкрикивала:

— Еще… сильнее, — что он едва не перекинулся.

Грубо развел ее ноги и уткнулся носом в манящую ложбинку. Нюхал, рычал, сжимал бедра. Терпел, чтоб не разорвать джинсы ко всем чертям, сатанея от манящего запаха.

Хотел быть нежным, но… укусил. Степка закричала и выгнулась под неестественным для человеческого тела углом, да так, что напряглись, заныли все мышцы.

— Пожалуйста… еще!

Он не смог отказать ни ей ни себе. Подняв на руки, в два шага отнес к дивану и принялся раздевать. В разные стороны полетели замшевые сапожки, чудом спасшиеся джинсы были заброшены на раритетный байк. Все это заняло не более двух секунд.

Белье снимать не стал. Каким-то проблеском сознания не дал самому себе пройти последний рубеж.

Когда укусил ее там сквозь тонкую ткань кружевного белья, женщина захныкала. Закусила ладонь, сдерживая крики. Славик поднял голову. Вырвав ее ладонь, поглядел желтым взглядом и велел:

— Пожалуйста, кричи…

Она кричала. Когда он еще несколько раз укусил в то, самое чувствительное место. Кричала, когда отвернув ткань трусиков, зализал свои же укусы. Кричала, пока он пил ее влагу жадно, рыча и уже больше не боясь испугать напором.

И, когда она, изливая страсть, вздрогнула под его губами в последний раз, рывком поднял на ноги и лизнул в губы, делясь вкусом их любви.

Степка, все еще находясь под странной, неуправляемой магией желания, облизала губы и… покачнулась. Отстранившись, опустилась на колени. Он не успел ее остановить или хоть что-нибудь сделать, как она… сжала зубы вокруг выступающего бугра в брюках. Вернув ему все то, что он проделывал с ней, обездвижив одним укусом. Славик окаменел, не контролируя огненную лавину, полоснувшую там, где коснулся женский рот. Это было… ни на что не похоже и по силе, равно торнадо. Неожиданный оргазм заставил рухнуть на колени и изумленно охнуть. И увидеть ее блаженную улыбку, когда прошептала:

— Квиты… — и упала в его объятия, почти без чувств.

* * *

— Ты… ты такая… — слова восхищения не нашлись даже после сотни мгновений спустя. Вячеслав сглотнул комок невысказанных похвал, пытаясь привести чувства в порядок и перестать блеять, — я ведь не смогу отпустить тебя теперь… ты это понимаешь, да?