Болтливые куклы

Шен Ри мог бы подумать, что ослышался или впал в грезы, но горячий чай обжигал его ладони сквозь тонкий, почти прозрачный фарфор. И нежный перезвон ветряных колокольчиков за плотно закрытым бумажным окном напоминал о том, что все реально. Все происходит наяву. Он не смог унять дрожь в пальцах, когда поднес чашку ко рту, но Дабу сделал вид, что не заметил этого.

- А вот твой белый дружок заслуживает хорошего наказания, - Дабу невозмутимо откусил рисовый шарик. - Но на этот раз я, так и быть, закрою глаза на его выступление. В конце концов, правил храма он не нарушал... А его, гм, особенности ума, мне в целом давно известны. Очень одаренный юноша, но, боюсь, плохо кончит, если не образумится. Ты ему это передай. Так, на всякий случай. А сладости с собой забери, пусть порадуется. Его, как я посмотрю, мало что здесь радует...

Когда онемевший от всех этих новостей Шен Ри уже стоял на пороге с нелепым подносом в руках, главный распорядитель вдруг добавил ему в спину: - И сообщи этому страдальцу, что уже через полгода, когда он получит статус старшего актера, у него появится возможность прекрасно разнообразить свою жизнь выходами в свет, ЗА пределы храма. Надеюсь, это известие не лишит его остатков разума. И благоразумия.

Дабу Реа не обманул - не прошло и полугода, как Зар оказался за пределами храма. Шен Ри сам проводил его до Южных ворот, а потом, глубоко впечатленный произошедшим, вернулся в свою комнату.

Он и раньше знал, что по достижении статуса взрослого актер имеет право на выходы 'в свет', но никогда не задумывался о возможности самому оказаться за пределами храма. Ему всегда казалось, что эта возможность недосягаемо далека. А теперь Шен осознал, что грань, отделяющая замкнутую храмовую жизнь от чего-то большего придвинулась почти вплотную...

Наверняка, Зар волновался, впервые собираясь выйти в открытый мир, но он ничем этого не выдал. Смиренно взял от слуг неприметную городскую одежду, покрыл лицо пыльной пудрой, а затем заплел свои диковинные волосы в несколько тонких кос и спрятал их в высокий тюрбан. Надев на ноги дешевые деревянные туфли, он уже ничем не отличался от обычного южанина-простолюдина, каких полно в Таре.

В тот день представлений не было, а репетиция для младших актеров окончилась довольно быстро, поэтому Шен Ри оказался предоставлен самому себе. Впервые за долгие годы он не обрадовался свободному времени, а испытал настоящее мучение. Ждать без дела было почти невыносимо, а думать о чем-либо еще, кроме Зара и его первой прогулки по городу, Шен просто не мог.

Строгие правила храма обязывали служителей Великой Богини возвращаться до полуночи - прежде, чем прозвенит последний гонг, и все ворота будут закрыты.

Зар вернулся за несколько мгновений до гонга. Шен Ри, взволнованно ждавший его у Южных ворот, уже почти отчаялся увидеть друга, но в последнюю минуту тот ворвался в полуприкрытую дверь и устало рухнул прямо под высокой храмовой стеной. Его тюрбан был наполовину размотан, деревянные туфли потерялись, на ногах виднелись свежие ссадины.

Но Зар улыбался. Широко, от уха до уха. А услышав удары гонга, он громко и радостно рассмеялся.

Шен Ри хотел броситься ему навстречу, но передумал и тихо скрылся в темноте сада, не желая мешать этому триумфу. Его собственное сердце в эти минуты, неизвестно отчего, вдруг наполнилось горечью и болью. Спрятавшись в самой глубине сада, там, где он когда-то укрывал от чужих глаз плачущего Хекки, Шен позволил этой боли уйти прочь вместе со слезами. Когда их долгий - слишком долгий - поток иссяк, Шен Ри еще несколько минут просто лежал в высокой мягкой траве и смотрел на луну.

Луна была прекрасна - как всегда.

Любопытство оказалось сильней страха снова столкнуться с болью, поэтому вернувшись в келью, Шен очень хотел расспросить Зара, как ему понравился город. Старший друг, однако, не был расположен к длинным и витиеватым рассказам - распластавшись по своей узкой деревянной кровати, он крепко спал. Нерасплетенные косы свисали до пола (в спальнях для актеров кровати все же были повыше, чем в общей комнате для мальчиков-учеников), собирая кончиками пыль, а на лице Белого Змея застыло совершенно несвойственное ему счастливое выражение.

Историю своей прогулки Зар поведал другу только наутро, когда они оба выполняли привычные с малых лет упражнения для крепкости тела. Загибая ногу выше головы в просторном зале для тренировок, беловолосый огляделся убеждаясь, что никто из других актеров не стоит слишком близко, и проникновенно поведал:

- Шен, я вчера был с женщиной.

Шен Ри не нашелся, что ответить на это.

С женщиной, да... Что тут скажешь?