Болтовня

Я беспартийный. Не такой беспартийный, как Жаренов, который только и норовит усмехнуться и сказать: "А вот опять коммуниста-жулика поймали..." Не такой беспартийный, как Чебышев, которому все равно, какая бы власть ни была. Нет. Мне было приятнее набирать в восемнадцатом году листовку, печатавшуюся на серой грязной бумаге, чем роскошные сборники стихов, набиравшиеся елизаветинским - какой это прекрасный шрифт! - корпусом. Я за коммунистов, они - мои товарищи по станку, мои соседи по сырому подвалу, все они такие же, как я, а была ли в моей жизни хоть одна минута, когда я не хвалил самого себя!

Мне понадобилось заглянуть в завком. Все в одной комнате - завком, ячейка, комсомольцы. Так вот: у ячейкового стола сидит незнакомый мне молодой паренек в толстовке и ворчливо бранит секретаря. Я прислушался. Речь шла обо мне. Не о Морозове, - очень ему Морозов нужен! - а о пожилом квалифицированном рабочем: паренек выговаривал секретарю ячейки за плохое втягивание рабочих в партию.

- Что я могу поделать? - оправдывался Кукушка.

Паренек укоризненно мотал головой.

Кукушка сконфуженно смолк, но, на свое счастье, заметил меня, обрадовался, что может прижать к ногтю паренька из райкома, и налетел на меня коршуном:

- Говорите, мы ничего не делаем. А вот взять, к примеру, хотя бы Морозова, - победоносно воскликнул он, схватив меня за рукав. - Скажи, старик, сколько раз уговаривали мы тебя вступить в партию?

- Не считал, - посмеиваясь, отозвался я, готовясь к очередному нападению.

Действительно, паренек в толстовке нахохлился молодым петушком.

- Здравствуйте, - располагающим к знакомству голосом произнес он, протягивая руку.

- Здравствуйте, - ответил я ему, всем своим тоном подзуживая его и говоря: "Ну-ка, попробуй меня куснуть".

- Давно работаете на производстве? - начал разговор паренек.

- Да уж не мало, - ответил я, ехидно поглядывая на него.

- Лет пятнадцать? - желая польстить мне, попытался догадаться паренек.

Я выждал минутку и сказал:

- Скоро стукнет сорок два.

- Вам? - не поняв меня, переспросил он.

- Не мне - мне уже пятьдесят четыре.

Паренек смутился и не находил подходящих слов.

Потом вдруг растерянно выпалил, точно перед ним стояла молодящаяся особа женского пола:

- Вы выглядите значительно моложе.

Я не мог не съязвить:

- Ах, нет, молодой человек, я уже совсем старая.

Паренек смешался.

На помощь ему пришел Кукушка.

- Лучше скажи нам, Морозов, почему ты не вступаешь в партию? - открыл он по мне пулеметный огонь.

Началось! Я знал, что теперь они засыплют меня десятками вопросов и мне надо держать ухо востро, обстрелять их ответами и заставить отступить.

Так и есть, они затараторили в два голоса:

- Почему вы не вступаете в партию?

- Иди к нам вместе налаживать производство.

- Старый рабочий, а стоите в стороне от партии...

Так вы ничего не придумали нового? Ну, а эти вопросы давно известны, на них я отвечу как по писаному.

- Я и так коммунист, - твердо заявил я.

- Знаем, знаем: коммунист без партбилета, - закукарекал паренек. Зачем, мол, мне партия? Старая отговорка. Неужели вам не ясно: человек беспартийным быть не может. Это буржуазный взгляд. Ведь у вас есть же какие-нибудь интересы? Совпадают же они с интересами каких-нибудь людей? Посмотрите, кто эти люди, к какому классу принадлежат, потому что к тому же классу принадлежите и вы.

Ну, хоть бы одно новое слово!

- Хватит! - сердито обрезал я паренька. - Все это мы и слыхали и читали, - придумайте что-нибудь поновее.

Я уже было собрался уходить, да пожалел паренька: он, несчастный, должно быть, свои доводы наизусть неделю зазубривал, а они никому не нужны, совсем я его оскандалил перед Кукушкой, весь выговор насмарку пошел. А ведь Кукушка не лучше его. Я задержался и, глядя в упор на Кукушку, назло ему, заявил:

- А еще не вступаю в партию потому, что не хочу среди рабочих авторитет потерять.

- Как? - только и смог удивиться паренек.

- А так, - объяснил я ему. - Наша ячейка прямо до самозабвения выдвигает коммунистов на производстве. Смотришь: поработал парень в типографии год-два, вступил в партию - и сразу с пятого разряда на девятый. А беспартийные рабочие по пятнадцать, по двадцать лет работают, и чуть что им снижают разряд.

И, преподнесши эту пилюлю скисшему Кукушке, я немедленно удалился.

* * *