Болтун

— Тебя как зовут? — предпринял я очередную попытку. — Меня Болтун. — я постарался максимально дружелюбно улыбнуться. Блин… Мне всегда с детьми поначалу неуютно было — все же дети они как существа из другого мира со своими законами и правилами. И с понятиями взрослого мира к ним не стоит подходить — не поймут, да и фальш быстро почувствуют — есть у них своя особая чуйка и ты для них так и останешься чужим человеком, вся польза от которого — какие–то простенькие сладости во время очередного появления в поле зрения. А может и тихая детская ненависть — если твое появление несет с собой проблемы в виде пьяненького папы или ругающихся родителей. Насмотрелся я на такое…Меня чаша сия, слава богу минула. В свое время знакомые, когда собирались большие компании спихивали на меня свое подрастающее поколение, потому как за мелкими надо было кому–то смотреть что бы чего не подожгли или не прибили ненароком, а самим лень было с ними игратся. Я, в общем. и не против был, хотя поначалу и вешался не зная куда деться и как быть с этими маленькими но очень серьезными человеками. Потом, правда втянулся. нашел общий язык и даже заработал почетное звание «усатый нянь» и обожание подрастающего поколения. А так же ревность родителей, когда они поняли что моему появлению их радуются куда как больше нежели их приходу домой. Такая вот грустная история.

Вроде должен был выработаться иммунитет, ан нет. Хорошо я сейчас не в реальном мире. А то уже начались бы крики, а органы правопорядка выкручивали бы мне руки и шили бы мне не самую приятную статью.

Орка посмотрела на меня вновь и видимо посчитав что я не представляю никакой опасности — еще бы представлял она была с меня ростом а плечами даже наверное и пошире. — сочла возможным ответить.

— Йелрага — и снова всхлипнула.

— Йель. Красивое имя. Необычное. — я ободряюще, по крайней мере очень надеялся что это так выглядит со стороны, улыбнулся. — Так чего ты плачешь? Что за горе у такой красавицы случилось?

Мои слова не возымели ожидаемого действия. Наоборот, после них глаза Йель как–то подозрительно заблестели и она снова уткнулась в коленки.

— Я у–уу–у-родинааа! — раздалось приглушенно.

— Кто тебе такую глупость сказал? — аккуратно поинтересовался я. — Ты очень красивая. Для орка.

Я не великий знаток орочьей красоты. У меня и насчет человечьей то вкусы несколько отличаются от общепринятых. Но вспоминая все фильмы и игры где фигурировали орки я мог сказать что внешность у Йель была вполне стандартная. А для орков так даже, наверное, и симпатичная.

— Нет я уродина — не поднимая головы повторила Йель.

Часть вторая. Глава третья — конец

Здрасти–приехали. Терпеть не могу, когда плачут женщины и дети. На физическом уровне. И если к слезам первых у меня со временем выработался иммунитет, который в особо запущенных случаях заставлял первоначальное сочувствие мутировать чуть ли ни в глухое раздражение и далекопосылательный рефлекс, то со вторым было куда как сложнее, и защитная реакция на детские слезы у меня так и не появилась. И понятно что в большинстве случаев слезы ничто иное как попытка манипуляции мужским индивидуумом что с той, что с другой стороны — по существу разницы в «купи мне сумочку» и «купи мне иглушку» нет никакой, как и в слезах появляющимся как по мановению волшебной палочки в случае отказа, только вот игрушку я скорее всего куплю…

Йель продолжала сидеть, уткнувшись носом в коленки, и время от времени всхлипывать, стараясь подавить рвущиеся наружу слезы. Плакать в присутствии незнакомых кендеров ей, видимо, не позволяло воспитание. Вот что прикажешь делать с этим приступом самобичевания у подрастающего орочьего поколения и как объяснить что она отнюдь не уродка, а очень даже наоборот — красавица. Да и с чего она вообще это взяла!

Я постарался разобраться в сути вопроса и присев рядом с оркой принялся аккуратно расспрашивать ее о случившемся горе. Йель, сначала не хотела говорить, продолжая всхлипывать, так что пришлось подключить все свое обаяние и красноречие, дабы вызнать все детали истории. И вот что выяснилось.