Бомаск

- Я очень рада, мой мальчик, что ты так близко принимаешь к сердцу дела, с которыми тебе как стажеру приходится сейчас сталкиваться. Но, сидя в своем кабинете в Клюзо, ты просто не можешь понять, какие задачи возникают перед администрацией такого крупного предприятия, как АПТО.

- А что мы будем делать с нашими безработными? - воскликнул Филипп.

Эмподи снова приблизился к жене. Он улыбался. Она заметила эту улыбку и испытующе поглядела на обоих мужчин: сначала на мужа, а затем на сына.

- Нет, нет, - сказал Эмполи. - Мы с Филиппом не в заговоре. Он только что приехал.

- Бросьте, пожалуйста, кружить около нас, как лев в клетке, раздраженно проговорила Эмили. - Вы мне действуете на нервы.

Эмполи молча зашагал дальше.

- Не понимаю, - воскликнул Филипп. - Не понимаю, куда вы оба клоните?

- Рано или поздно поймешь, - бросил на ходу Эмполи.

- Надеюсь, никогда не пойму, - свирепо возразил Филипп. - Меня одно только интересует: что будет с нашими безработными в Клюзо.

- Неужели ты воображаешь, что мы об этом не подумали? - спросила Эмили. - Но у нас нет выбора. Акционеры АПТО не намерены терпеть такого положения, когда прибыли идут целиком на покрытие убытков наших предприятий во Франции. Или мы проведем реорганизацию и будем иметь при этом пятьдесят процентов безработных... Или же мы вообще закроем фабрику, и тогда безработных будет уже сто процентов. Ну, что ты выберешь?

Филипп обратил молящий о поддержке взгляд к отчиму, но тот продолжал свою прогулку, очищая апельсин и чуть заметно улыбаясь. Эмполи промолчал.

- Но проект Нобле, по моему мнению, позволяет... - возразил Филипп.

- Ни о каких проектах не может быть больше и речи, - с досадой возразила Эмили. - Американские акционеры потеряли всякое терпение. Мне удалось отстоять наши интересы in extremis [в последнюю минуту (лат.)].

- Понятно, - процедил сквозь зубы Филипп.

В комнату бесшумно вошла Натали. Она услышала конец разговора последнюю фразу мачехи и "понятно" Филиппа. Она лукаво улыбнулась отцу и вдруг заметила начальника личного стола фабрики в Клюзо, того самого старичка, который был на балу.

- Добрый день, Нобле! - бросила она гостю.

- Добрый день, мадемуазель, - ответил Нобле.

Эмили подозрительно оглянулась в их сторону.

- Значит, вы знакомы?

- Конечно, мы танцевали на коммунистическом балу в Клюзо.

- Надо вам объяснить... - начал было Нобле.

- Я вижу, что я весьма кстати вернулась во Францию, уже давно пора навести порядок в доме, - сказала Эмили, пристально глядя на мужа.

- Нам вас, как всегда, очень недоставало, - заметил Эмполи.

Натали была в халате, короткие волосы беспорядочно падали ей на лоб, она позабыла стереть перед сном губную помаду, краска за ночь размазалась и сейчас забавно изменяла ее лицо.

- Тебе не мешало бы хоть причесаться, прежде чем выходить к столу, заметила ей мачеха.

- После пьянки мне больно даже прикоснуться к волосам...

Натали упала в плетеное кресло, стоявшее у стола.

Нобле поднялся и пошел вслед за Эмполи к восточному окну.

- Прошу прощения... - начал он.

- Да за что же... - почти ласково улыбнулся Валерио Эмполи.

- Вы представить себе не можете, мамочка, - сказала Натали, - сколько я сегодня ночью выпила.

- В каждой семье свои неприятности, - пояснил Эмполи, обращаясь к Нобле.

- Разрешите мне... - произнес Нобле.

- Я с огромным интересом выслушал ваши объяснения, - сказал Эмполи. От души благодарен вам. Вы просветили меня насчет таких вещей, о которых я даже не подозревал. По основному же вопросу, по которому вы приехали сюда, я полагаю, более разумным для вас будет обратиться непосредственно к господину Нортмеру.

- Надеюсь, - с трудом выдавил из себя Нобле, - что я могу уйти не попрощавшись, как говорится - по-английски.

- Вот именно, по-английски, - с улыбкой повторил Эмполи.

Никем не замеченный, Нобле потихоньку вышел из комнаты.

- Я не совсем поняла, даже просто не поняла, о чем тут шел спор, говорила тем временем Натали мачехе, - однако у меня создалось впечатление, что вы "обрабатываете" Филиппа...

Она пригубила чай, но тут же отодвинула чашку.

- Чай остыл, - крикнула она лакею.

Ее отец приблизился к Эмили.

- Филипп, - начал он со своей обычной полуулыбкой, значение которой ускользало от всех, за исключением, пожалуй, одной Натали, - Филипп начинает по-настоящему входить в роль директора по кадрам. И сюда к нам он явился защищать интересы своих рабочих.

Натали расхохоталась резким смехом.

- Ну как, двигаются дела с черноглазой? - спросила она Филиппа.

- Я с тех пор ее ни разу не видел, - сердито буркнул Филипп.

- Ах да, ты и не знаешь, - проговорила Натали, обращаясь к отцу. Филипп влюблен в вождя коммунистов Клюзо.

- Ага, теперь все ясно! - сказала Эмили.

Филипп вскочил со стула, подошел к западному окну и демонстративно повернулся к присутствующим спиной.

- Молодая? - осведомился Эмполи.

- Лет двадцати пяти, - ответила Натали.

- Миловидная?

- Огромные-огромные черные глаза. А что касается всего прочего, то сложена она куда лучше, чем твоя супруга или я.

- Умная?

- Она произнесла там целую речь, и, надо признаться, очень неглупую.