Бомба для Даунинг-стрит, 10

Снаружи послышались шаги, и в замке заскрежетал ключ. Дверь распахнулась на скрипучих петлях, и вошёл старый француз с бадьёй в руках. За его спиной, в прямоугольнике дверного проёма, стоял охранник, сверкая на солнце примкнутым штыком.

Старик, пошатываясь, шагнул вперёд. На нём был засаленный берет, который когда-то был синим. Его блуза была грязной и порванной, а брюки залатанными. Деревянные сабо стучали, когда он шаркал по полу.

Он осторожно поставил бадью на пол. Но когда он наклонился, стоя спиной к охраннику, то, держа правую руку перед грудью, вытянул указательный и средний пальцы в форме буквы V, выражение его лица при этом не изменилось. Затем он выпрямился и протопал обратно к двери.

Хаббард долго сидел на койке. Когда он подошёл к бадье, то обнаружил, что в ней находился его обед — около пинты водянистого супа.

Более часа назад группа нацистских самолётов с рёвом унеслась в ночь. Теперь в старом французском фермерском доме кто-то играл на пианино, и молодые голоса выкрикивали слова немецкой песни.

Яркий лунный свет проникал сквозь зарешеченное окно и отбрасывал на пол шахматный узор. Хаббард подумал, что это была подходящая ночь для бомбардировок. Вероятно, города за Ла-Маншем понесут свою долю наказания.

За дверью послышались тяжёлые шаги часового, направлявшегося в другой конец двора.

Хаббард лежал на спине на койке и смотрел в черноту потолка. В его голове роились мысли, но они ни к чему не приводили.

Мысли о Григсби и человеке, который открыл огонь с края поля. Мысли о «Дифайэнте», стоявшем там, на поле, о старом французском крестьянине, который изобразил пальцами знак победы.

Его надежды вспыхнули при мысли о старике, но так же быстро угасли снова. Что мог сделать один старик, чтобы помочь ему? Этот знак победы был смелым жестом, не более того. Просто так старик давал понять, что у него есть друг, что кто-то сожалеет о том, что он попал в беду.

Пианино задребезжало и затихло. Шаги раздавались всё дальше и дальше. Утомлённый своими мыслями, Хаббард заснул. Среди ночи его разбудил рёв возвращающихся самолётов, но он повернулся на другой бок и снова заснул.

Затем кто-то стал трясти его, трясти настойчиво, и чей-то голос зашептал — настойчивый голос с резким британским акцентом.

— Поднимайся, парень. Есть кое-какая работёнка.

Хаббард открыл глаза и в первых серых лучах рассвета увидел фигуру, склонившуюся над ним. Это был старый француз, тот, что принёс ему суп, тот, что сложил пальцы буквой V. Но старик говорил по-английски — с британским акцентом. Американец сел.

— Кто вы? — спросил он с вызовом.

— Я Григсби, — усмехнулся француз.

— Григсби! — фыркнул Хаббард. — Григсби!

— Конечно, старина.

— Но охранник?

— Охранник мёртв, — сказал Григсби.

— Я думал, что фрицы тебя прикончили, — смущённо заявил Хаббард.

— Не совсем, — ухмыльнулся Григсби. — Почти, но не совсем. Иногда они не так уж умны. Я прожил с ними здесь несколько месяцев. Но скоро они о всём догадаются. После этого они не смогут не догадаться.

Американец решительно встал.

— Хорошо, Григсби. В чём дело?

Вместо ответа Григсби безмолвно наклонился, поднял что-то с пола и протянул это Хаббарду. Американец с нежностью сжал это в руках.

— Томми!

Григсби кивнул.

— А теперь слушай внимательно. Через пять минут здесь начнут происходить странные вещи, а мы же не хотим никаких неожиданностей?

— Я слушаю.

— Хорошо. Ты пойдёшь со мной и спрячешься за углом этой караулки. Я подойду к ближайшей «Штуке». Никому это не покажется странным, меня здесь все знают. Всё равно большинство из них спит. Я попытаюсь воспользоваться случаем, чтобы забраться внутрь и сесть за пулемёт. Когда ты увидишь, что я это сделал, беги ко мне.

— Минуточку, — проворчал Хаббард. — Ты ожидаешь, что я смогу улететь отсюда на «Штуке»?

Григсби медленно кивнул.

— Но я мало что о них знаю, — запротестовал Хаббард. — Если «Дифайэнт» всё ещё там…

— «Дифайэнт» всё ещё там, — сказал Григсби, — но ты никогда до него не доберёшься. Ты не проживёшь достаточно долго, чтобы добраться до него. Он слишком далеко. И слишком хорошо охраняется.

— Охраняется?

Лицо Григсби помрачнело.

— Вот почему мы должны убираться отсюда сию же минуту! У фрицев есть планы на этот «Дифайэнт». Они собираются начинить его взрывчаткой и сделать из него летающую бомбу. Человек, готовый умереть за «Новый порядок», доставит его в Лондон.

— В Лондон!

— Да, Лондон. Даунинг-стрит, дом десять!

— Боже правый! — воскликнул Хаббард. — Это резиденция премьер-министра!

— Послушай, парень, — рыкнул Григсби. — Как только я сяду в самолёт, беги изо всех сил. Возможно, тебе придётся пробиваться сквозь охранников, но я буду рядом, чтобы поддержать тебя. И ещё кое-кто…

Над полем раздался рёв мотора самолёта — внезапный, оглушительный рёв.

— Это «Дифайэнт»! — воскликнул Хаббард.

Григсби побледнел и обернулся назад, приложив ладонь к уху.

— Говорю тебе, это «Дифайэнт! — взревел Хаббард. — Я бы узнал голос «Мерлина» где угодно.

— Тогда вперёд! — крикнул Григсби. — План отменяется. Мы должны добраться до «Штуки». Мы должны успеть!