Бомба для дядюшки Джо

… в тот же срок совместно с тт. Устиновым, [министра вооружений, вслед за которым указывались фамилии ещё пяти министров — Э.Ф.] проверить и навести порядок в хранении и обращении с документами особой секретности в Министерств ах вооружения, машиностроения, промышленных средств связи, тяжёлого машиностроения и конструкторских организациях этих министерств, выполнявших заказы Первого главка».

Если с министрами обращались как с нашкодившими мальчишками, то с коллективами «своих» учреждений и предприятий и вовсе не церемонились:

«… организовать проверку порядка составления, хранения и обращения с документами особой секретности в КБ-11, Лабораториях № 2, 3, НИИ-9, ГСПИ-11, ГСПИ-12, на комбинате № 817 и заводе № 813».

Разобравшись с вопросом небрежного обращения «с документами особой секретности», спецкомитетчики вынесли «приговор» и тем, кто стал не нужен — «немецким специалистам»:

«… уточнить вопрос о передаче немецких специалистов (81 чел.) в другие отрасли промышленности, имея в виду необходимость использования этих специалистов на одном из предприятий с соблюдением соответствующего режима, установленного для немецких специалистов, приглашённых на работу в СССР…

Проект Постановления по данному вопросу… внести на утверждение Председателя Совета Министров СССР товарища Сталина И.В…».

Борьба за производство плутония

Тем временем с Урала вновь стали поступать тревожные сообщения о том, что план производства плутония — под угрозой срыва! Конструкторы КБ-11 дело своё сделали — бомбу спроектировали. Работники «ремонтного цеха» изготовили пять корпусов «изделия». А металлурги-технологи подкачали!

Почему?

Суть дела объяснял Анатолий Александров (в тот момент он безвылазно находился на комбинате № 817):

«Химически плутоний и уран отличаются сильно, но худо было то, что все процедуры разделения нужно было делать дистанционным способом Аппаратура, которая могла за этим следить, разработана ещё не была по-настоящему, так что всё было очень сложно. И нужно было получить плутоний очень чистый, с очень малым количеством остаточной радиоактивности осколочной. Это было важно, чтобы не было чересчур большого нейтронного фона у этого плутония.

Завод химической переработки приводил к тому, что получался плутоний в виде соли, и эта соль передавалась на другой завод, который уже должен был сделать половинки изделия.

Дальше уже происходило его восстановление до металла, раз. Во-вторых, получали металлические кусочки. Из этих металлических кусочков путём прессования при повышенной температуре получалась нужная тебе форма, причём она должна была получаться с высочайшей точностью».

На комбинате тогда находились все советские научные «светила», которые могли хоть в чём-то помочь продвинуть вперёд это новое дело. Все вопросы по металлургии плутония решались под руководством академика Андрея Анатольевича Бочвара, о котором Александров рассказывал следующее: