Бомба для дядюшки Джо

«Настала необходимость детально разобраться в организации работ в конструкторском секторе, которым руководил В.А. Турбинер. Убедившись, что организация конструкторских работ такова, что в производстве бомбу изготовить будет невозможно, отец обратился к И.В. Курчатову с просьбой немедленно заменить В.А. Турбинера на конструктора, зарекомендовавшего себя известными разработками и опытом внедрения их в серийное производство».

Любопытное признание! С просьбой о замене ведущего конструктора Кирилл Щёлкин обратился не к своему непосредственному начальнику — главному конструктору КБ-11 Юлию Харитону, а через его голову прямо к Игорю Курчатову!

Почему?

Может быть, Харитон не пользовался авторитетом у своих непосредственных заместителей? Или не обладал способностью быстро решать кадровые решения?

Вопросы трудные! И вряд ли на них можно найти однозначные ответы. Поэтому сразу перейдём к тому, как отреагировал на просьбу Щёлкина Курчатов. Об этом в «Апостолах…» сказано:

«Игорю Васильевичу понадобилось всего несколько дней, чтобы решить этот вопрос».

Так в самый разгар «экспериментальной отработки первой атомной бомбы в мае 1948 года» в КБ-11 появился Николай Леонидович Духов, знаменитый конструктор тяжёлых танков «ИС» («Иосиф Сталин»), получивший за их создание звание Героя Социалистического труда. У главного конструктора советской атомной бомбы появился ещё один надёжный и весьма компетентный сподвижник. Юлий Борисович Харитон впоследствии писал:

«О лучшем помощнике, чем Духов, нельзя было даже мечтать. Он — истинный, от природы, конструктор… Его конструкторская гениальность — врождённая».

Впрочем, бывали кадровые ситуации совсем иного рода. Об одной из них поведал физик Михаил Григорьевич Землянов. Как-то в отдел Лаборатории № 2, которым руководил М.И. Певзнер, попросился на работу человек с очень непростым характером. Курчатов дал согласие на его перевод. Однако коллектив отдела взбунтовался. Все были категорически против появления нежелательного «чужака» и стали просить своего шефа доложить об этом Игорю Васильевичу:

«Певзнер согласился, но с условием, чтобы в этой встрече принял участие парторг Землянов.

Курчатов выслушал Певзнера и попросил меня более подробно изложить существо вопроса. Я сказал, что я молодой парторг. Лично этого человека не знаю. Но поддерживаю решение собрания, поскольку коллектив очень работоспособный, в нём нормальные взаимоотношения; приход нового сотрудника может существенно ухудшить рабочую атмосферу.

Игорь Васильевич сидел за столом и смотрел на меня. Затем встал и, подбрасывая бороду, сказал:

— Вот что, молодой парторг! Иди и передай научным сотрудникам, что у меня здесь не рыболовецкая артель. Митинговать я не позволю!

Я поблагодарил, вышел из кабинета и рассказал о нашем разговоре своим коллегам.

Игорь Васильевич высказал свою позицию решительно и со всей ясностью. Возражения исключались.

Однако новый сотрудник так и не был переведён в нашу группу».

Игорь Курчатов демонстрировал перед сотрудниками твёрдость характера необычайную. Но когда над физиками-ядерщиками начинали сгущаться тучи, его поведение резко менялось. Борис Дубовский писал: