Бомба для дядюшки Джо

Борьба с недопустимой беспечностью

28 июня 1949 года заседание Спецкомитета не состоялось. Протокол был вновь составлен путём опроса. В повестке дня значилось одиннадцать вопросов, и на последней странице свои подписи поставили члены Комитета: Берия, Маленков, Ванников, Первухин, Завенягин, Махнёв. Расписались также замначальника ПГУ (он же — заместитель председателя Госплана) Борисов и генералы Мешик и Сазыкин.

Главным вопросом на этот раз был тот, что стоял первым. Одно его название говорило о том, что борьба с беспечностью в ядерных делах не ослабевает, а, напротив, усиливается: «1. О факте недопустимо небрежного обращения в Первом главном управлении с документами особой секретности».

Складывается впечатление, что Берия решил опередить ищеек Абакумова и самолично начать поиск «просчётов» и «проколов» в подведомственном ему ведомстве. Чтобы все случаи халатности пресечь самым решительным образом:

Всё началось с сообщения «о результатах проверки КБ-11», которая обнаружила тревожные факты, касающиеся копирования…

«… документов, содержащих основные данные технической характеристики РДС, описание отдельных её узлов и важнейшие расчётные данные по конструкции их.

Как выяснилось, копирование рукописей, представляющих собой особую секретность, в Первом главке было поручено ст. инспектору особого сектора секретариата Первого главка Г.…

Этот факт недопустимо небрежного обращения с документами особой секретности говорит о том, что со стороны тт. Ванникова и Александрова нет должной требовательности к соблюдению секретности, гарантирующей надёжное соблюдение государственной тайны особо секретных документов».

Указав фамилии лиц, не обеспечивших «должную требовательность», Берия тем самым дал понять, на кого — в случае чего — будет возложена вся ответственность за утечку секретной информации. Впрочем, найти виновных было совсем нетрудно, ведь ПГУ возглавлял Борис Ванников, уже побывавший под следствием в чекистских застенках и «чистосердечно» признавшийся в своей враждебной (по отношению к стране Советов) деятельности. Что же касается его заместителя Семёна Александрова, то добыть «признания» от него заплечных дел мастерам с Лубянки тоже было совсем не трудно.

Назвав виновных в преступном «ротозействе», грозная бумага переходила к перечислению мер, которые следовало предпринять для искоренения последствий вопиющего безобразия:

«В целях наведения должного порядка в деле обеспечения надёжной секретности в обращении с особо секретными документами:

1. Обязать тт. Ванникова, Мешика и Борисова изъять из архива и делопроизводства Первого главка и Госплана СССР и в течение месяца передать для хранения в секретариат Специального комитета (т. Махнёву) все документы следующего характера.…».

После подробного перечисления всего того, что следовало «изъять», предписывалось:

«Копии перечисленных документов, имеющихся в Первом главном управлении и Госплане СССР, уничтожить по акту».

Но и это было не всё! Спецкомитет потребовал в месячный срок:

«… тщательно перепроверить весь личный состав работников секретариата и особого сектора Первого главка, имеющих касательство к документам особой секретности, и максимально сузить круг этих лиц…