Бомба для дядюшки Джо

— Оказывается, ты упрямый! Смотри, потом жалеть будешь, но будет уже поздно!».

Игорь Головин:

«После первого инсульта в 1956 году Игорь Васильевич очень просил врачей разрешить ему читать. Вскоре А.П. Александров подарил ему толстый том в прекрасном сером переплёте „Д. Неру. Автобиография“. Игорь Васильевич обрадовался, увидев желанную книгу. Но, раскрыв её, понял, что и друг его заодно с врачами: все 400 страниц книги — чистая белая бумага… Этот многозначительный подарок он тотчас превратил в своего неотступного спутника. В „Биографию“ он записывал все свои мысли, всё, что надо запомнить из рассказов собеседников, всё, что надо осуществить…».

Осенью 1956 года произошло событие, весьма знаменательное для физиков-ядерщиков. Андрей Сахаров рассказал о нём следующее:

«Примерно через год после испытания 1955 года, точнее, в сентябре-октябре, вышло Постановление Совета Министров о награждении участников разработки, изготовления и испытания «третьей идеи», Зельдович и Харитон были награждены третьей медалью Героя Социалистического труда (Курчатов, кажется, тоже, если он не был награждён ранее), я был награждён второй медалью, ордена получили очень многие теоретики объекта; одновременно нескольким участникам (мне в том числе) была присуждена Ленинская премия…».

Так в атомной отрасли Советского Союза появились трижды герои: Игорь Курчатов, Юлий Харитон, Яков Зельдович, Кирилл Щёлкин и Николай Духов.

На волне достигнутого успеха физики-ядерщики стали усовершенствовать свои «изделия», и Курчатов снова включился в рабочую круговерть, вновь превратившись в прежнего Курчатова — того самого, о котором Анатолий Александров говорил:

«Конечно, было чрезвычайно важно чувство ответственности Курчатова за результат работы. Редко у кого даже намёк на такое чувство ответственности случается. Причём и сам он выкладывался, как только мог, и в то же время требовал ото всех нас, чтобы мы действительно полностью гарантировали то, что у нас получается».

Евгению Забабахину (тогда ещё молодому физику) запомнился случай, произошедший в Арзамасе-16, куда наведался Курчатов:

«В его присутствии считалось естественным работать, не считаясь со временем. То же считал и он сам. Однажды ночью он громким голосом и стуком своей трости-дубины поднял нас всех на ноги и велел срочно разобраться в некоторых неблагоприятных результатах измерений. Приказ был выполнен, ошибка исправлена, неблагополучие устранено».

Почему курчатовская палка названа «тростью-дубиной», разъяснил сын Кирилла Щёлкина (в книге «Апостолы атомного века»):