Бомба для дядюшки Джо

— Тебя наградили, выбрали для такого торжественного события, как съезд, а ты пришёл без наград, всеми пренебрёг. Мы этого от тебя не ожидали!».

Кирилл Щёлкин задумался. А Игорь Курчатов вышел на трибуну съезда. И заявил о возобновлённых атомных взрывах:

«Кстати сказать, эти испытания оказались весьма успешными. Они показали высокую эффективность некоторых новых принципов, разработанных советскими учёными и инженерами. В результате Советская армия получила ещё более мощное, более совершенное, более надёжное, более компактное и более дешёвое атомное и водородное оружие (Аплодисменты.)».

Однако Курчатов не мог не высказать и своего собственного отношения к возобновившимся испытаниям:

«Советский народ вынужден продолжать это мрачное соревнование, на которое его толкает несговорчивость США и Англии. Но будем надеяться на лучшее. Будем надеяться не только на запрещение в ближайшее время атомного и термоядерного оружия, но и на исчезновение из жизни человеческого общества войны как средства решения международных споров (Продолжительные аплодисменты.)».

Заключительная часть курчатовского доклада была посвящена проблеме «мирного использования термоядерной энергии» путём «непрерывного регулируемого ядерного сжигания тяжёлого водорода»:

«Заканчивая выступление, я не беру на себя смелость делать предсказания о сроках осуществления управляемой термоядерной реакции, но хочу заверить делегатов съезда, что советские учёные, инженеры и техники, работающие над задачей термоядерной энергетики, сделают всё от них зависящее для решения этой важнейшей научно-технической проблемы (Аплодисменты.).

Учёные нашей великой Родины будут вместе со своей партией, со всем советским народом трудиться, не покладая рук, чтобы сделать человека истинным властителем природы в коммунистическом обществе (Аплодисменты.)».

Стуча тростью о ковровую дорожку, Курчатов сошёл с трибуны. Проходя мимо сидевшего в зале Щёлкина, улыбнулся ему и постучал пальцем по звёздам Героя на своей груди. Как бы ещё раз упрекая коллегу, не надевшего своих наград.

О том, как события развивались дальше, в «Апостолах атомного века»:

«Щёлкин принял эти упрёки за чистую монету, на следующий день пришёл с наградами, а Ванников и Курчатов, договорившись, награды сняли.

Увидев Щёлкина, оба стали его отчитывать:

— Тебя на съезд выбрали работать! Чего ты хвастаешься звёздами? Не ожидали, что ты такой нескромный!».

Курчатов оставался самим собой.

В конце пятидесятых годов многим казалось, что главный атомный академик находится в апогее славы. И это было действительно так. Но жизнь его тем временем неумолимо подходила к концу. Настала пора подводить итоги.

Какие выводы, подводя черту под прожитыми годами, сделал сам Игорь Васильевич, неизвестно. Угадать пытались многие его коллеги.

Игорь Головин:

«Помню, как в последние месяцы его жизни я, будучи тогда ещё молодым, докладывал ему с товарищами планы работ. Внимательно выслушав нас, Игорь Васильевич сказал: