Бомба для дядюшки Джо

Управление армейским вооружением. К осуществлению научного надзора над атомными делами был привлечён Физический институт Общества кайзера Вильгельма в Берлине.

Уже 16 сентября на всей территории Третьего Рейха были строжайше запрещены любые публикации по урановой тематике.

На следующий день (в полном соответствии с пактом Молотова-Риббентропа) Красная армия получила приказ: присоединить к советской территории Западную Украину и Западную Белоруссию. Танки Гитлера подходили к Варшаве, когда 17 сентября 1939 года Красная армия перешла советско-польскую границу.

Остальному миру этот большевистский «аншлюс» был преподнесён как долгожданное «воссоединение» братских народов. И хотя проводилось это «воссоединение» с помощью вооружённой до зубов армии (пехотных дивизий, бронетанковых частей и авиации), глава советского правительства Вячеслав Молотов, делая доклад на внеочередной пятой сессии Верховного Совета СССР, заявил:

«Красная армия вступила в эти районы при всеобщем сочувствии украинского и белорусского населения, встречавшего наши войска как своих освободителей от панского гнёта, от гнёта польских помещиков и капиталистов».

Заместитель Молотова Андрей Януарьевич Вышинский чуть позже высказался ещё более определённо:

«Смысл великих событий, открывших днём 17 сентября 1939 года новую страницу в истории человечества, в истории борьбы за коммунизм, заключается в том, что перед всем миром встала во весь рост сила социалистического государства, сила идей большевизма, вооружившего великую страну Советов непобедимым оружием коммунизма».

Таким образом, на весь мир объявлялось, что вступление Красной армии на польскую территорию — это всего лишь демонстрация силы коммунистических идей. Что же касается вермахта, то его вероломное вторжение, видимо, следовало рассматривать как демонстрацию силы национал-социалистической идеологии.

Однако остальное человечество отнеслось к расчленению суверенной Польши иначе — как к самому обычному захватническому акту. Оттого и началась новая мировая война.

Глава четвёртая Атом и мировая война

Голос большой политики

Пока Красная армия «воссоединяла» братские народы, советская наука тоже стремилась внести свой посильный вклад в этот «оборонительный» акт. И 26 сентября вице-президент Академии наук Отто Юльевич Шмидт собрал академиков-секретарей на секретное совещание. Перед учёными была поставлена задача:

«… с наибольшей полнотой использовать возможности Академии наук в развитии научно-исследовательских работ, направленных непосредственно на нужды обороны страны».

Директор ФИАНа академик С.И. Вавилов тотчас попросил слова и заявил о полной готовности его института «… пересмотреть свою традиционную тематику в интересах усиления оборонных работ».

Ни о какой войне ещё не было и речи! Газеты сообщали лишь о локальных кампаниях, проводившихся с мирными целями: «выравнивались» границы, «воссоединялись» народы, устраивались «буферные зоны» для обеспечения безопасности того или иного государства. Но страна Советов всё же решительно переводила свою мирную жизнь на военные рельсы.

На этот «перевод» откликнулась и Комиссия по атомному ядру. 3 октября 1939 года в президиум Академии наук поступила секретная записка. В ней председатель Комиссии Сергей Вавилов, имея в виду возможные бомбардировки советских городов, предлагал:

«… обратиться с ходатайством в Правительство СССР:

1) о взятии на учёт всех мест хранения радия;

2) о создании авторитетной комиссии для разработки мероприятий по охране радия».

Тем временем за океаном (это случилось 11 октября 1939 года) банкир Александр Сакс передал Франклину Рузвельту письмо, подписанное Эйнштейном.

Президент послание прочёл. Но отнёсся к нему без всякого энтузиазма. Тогда Сакс напомнил Рузвельту историю о том, что Наполеон тоже не нашёл ничего интересного в предложении Фултона заменить парусные корабли пароходами. Идея изобретателя была отвергнута, пароходы построила Англия, и в итоге Франция проиграла противостояние с Европой.

Рузвельт задумался…