Бомба для дядюшки Джо

«Очевидно, здесь либо неточная формулировка слов докладчика, либо, что я считаю более вероятным, ошибка самого докладчика».

Далее с ещё большим удивлением в письме указывалось на то, что…

«… в протоколе от 30 июля… выдвигается задача разделения изотопов урана. По смыслу обоих документов надо понимать, что это путь к практическому использованию. Так дело обстояло полгода назад, когда о нём докладывал И.В. Курчатов. Сейчас выяснилось, что затрата энергии на разделение любым из известных способов больше, чем то, что мы хотим получить».

Иоффе был просто вне себя оттого, что в атомный «монастырь» пытаются влезть со своим «уставом» неспециалисты:

«По-видимому, академик Хлопин и академик Вернадский не знают точно положения дела. Их нельзя в этом винить, так как они не физики. Но им следовало бы предварительно обсудить вопрос…».

Абрам Фёдорович критиковал не только некомпетентность Вернадского и Хлопина. В его словах можно почувствовать и некоторое недовольство позицией Курчатова. Ведь Игорь Васильевич «докладывал полгода назад» одно, а теперь «выяснилось» совсем другое!

И ещё один нюанс. Иоффе явно имел в виду расчёты Зельдовича и Харитона, когда в заключение своего письма заявлял:

«… обогащённый уран вряд ли может быть источником энергии с водой, углеводородами или другими примесями, за исключением тяжёлого водорода. А для последнего не нужно разделять уран. Таким образом, сейчас задача сводится к получению и использованию тяжёлого водорода в размерах порядка одной тонны».

Иными словами, Абрам Фёдорович стал убеждённым сторонником тех, кто утверждал, что только контакт урана с тяжёлой водой может привести к успешной цепной реакции. Как мы уже говорили, точно такой же точки зрения (как вскоре оказалось, ошибочной) придерживались и немецкие физики, которые основывались на выводах Вальтера Боте.

Разумеется, Иоффе и его единомышленники знать об этом не могли. И продолжали вести дискуссии, убеждая своих оппонентов в необходимости срочно задуматься о том, как получить тяжёлый водород в необходимых количествах.

Атомные идеи харьковчан

Летом 1940 года советские физики с интересом обсуждали очередную статью Зельдовича и Харитона, напечатанную в «Журнале экспериментальной и теоретической физики». В ней профессора-теоретики утверждали что…

«… время сближения двух урановых масс… вряд ли удастся сделать хотя бы сравнимым со временем разгона реакции».

Непосвящённым эта малопонятная фраза не говорила ни о чём. Но специалисты-ядерщики поняли, что авторы статьи в «ЖЭТФ» сомневались в самой возможности осуществить атомный взрыв. Дескать, практически невозможно сблизить с необходимой скоростью две докритичные массы урана. Нейтроны движутся гораздо быстрее, говорили Зельдович и Харитон и делали вывод, что урановый взрыв — вещь весьма и весьма проблематичная.

На горячие головы сверхоптимистов, всё ещё надеявшихся поставить цепную ядерную реакцию на службу человечеству, статья в «ЖЭТФ» выливала ещё один ушат холодной воды.

Однако весьма неутешительные выводы советских теоретиков на зарубежных учёных никакого впечатления почему-то не произвели. И работы по созданию урановой бомбы на Западе продолжались. С той же настойчивостью и с таким же азартом.

А раз так, то очень скоро начали приносить первые плоды те «семена», что были посеяны начальником научно-технического отдела Управления госбезопасности НКВД Леонидом Квасниковым. Позднее он вспоминал: