Бомба для графини

Жандармская команда уже оцепила место взрыва. Старший у них – щеголеватый молодой капитан, произносивший свою самую русскую из всех фамилий Иванов с ударением посередине, – поднял повыше фонарь и проводил начальство к полуобгоревшему экипажу. От задних колёс остались лишь бесформенные обломки, днище кузова лежало на мостовой, но передняя часть кареты уцелела. Оглобля сиротливо валялась на брусчатке – кони исчезли. Генерал оглянулся по сторонам. Куда дели-то?.. Уловив начальственный взгляд, жандарм подсказал:

– От графа Кочубея дворовых прислали, они и увели лошадей. Пострадавшие дамы как раз от его дома только отъехали, когда рвануло… Сейчас они туда же и вернулись, а у нас вот что…

Иванов указал на тёмный силуэт возле переднего колеса экипажа. Оттуда доносился странный глухой скулёж. Бенкендорф подошёл ближе. Силуэт обрел плоть и превратился в коренастого немолодого кучера. Об этом занятии говорил заткнутый за его кушак длинный ременный кнут. Зажав рот шапкой, кучер рыдал над лежащим на брусчатке телом. Александр Христофорович склонился над трупом. Уведенное поразило генерала: молодой смазливый парнишка, с виду лакей, уставился в беззвездное зимнее небо мёртвыми карими глазами, а ровно посередине его лба торчал здоровенный железный штырь.

– Н-да… – Бенкендорф покосился на жандармского капитана: хотел, чтобы тот поднял фонарь повыше. Но сказать ничего не успел – Иванов заговорил первым:

– Лакей сидел на козлах вместе с кучером. Взрыв прогремел сзади. Парень обернулся, а тут шкворень выбило – и прямо ему в лоб. Мгновенно умер…

Бенкендорфа жандарм раздражал: слишком уж болтлив, да и лезет во все дыры. Отчитать его, что ли? Но сил на это уже не осталось, и Александр Христофорович промолчал. Он лишь похлопал кучера по плечу. Старик вытер слёзы и с испугом уставился на генерала.

– Ты кого видел? Может, мимо кто проходил или проезжал? – спросил Бенкендорф.

– Не видели они никого, – встрял надоедный Иванов, но, понимая субординацию, всё-таки ткнул кучера локтем в бок. – Отвечай его высокопревосходительству.

– Нет, ваше высоко… пре… благородие, – совсем запутался кучер, – не было никого. Не шли и не ехали.

Дело поворачивалось к Бенкендорфу непробиваемым чугунным задом. Радости это не прибавляло. Размышляя, о чём бы ещё спросить, он молча разглядывал кучера. Тот вдруг всхлипнул:

– Ванька попону просил… Справный человек, грит, запасся, а у тебя нет…

– Какой такой справный? Ты что ж это молчал, дубина стоеросовая?! – взревел Иванов. Он схватил кучера за грудки и теперь тряс его, как грушу.

Бенкендорф не стал вмешиваться – пусть сами разбираются.

– Так я не видал ничего, – оправдывался перепуганный кучер. – Сзади нас тот извозчик стоял. Ванька слез и увидел его. Про попону мне сказал, а тут барыня вышла.

– Да как же он мог подъехать, а ты не слыхал?! – бесновался жандарм.

– Так снег ведь, ветрище опять же. Кто ж его услышит…

Александр Христофорович прошёлся вокруг экипажа, поглядел. Колёса – всмятку, от запяток ничего не осталось, и даже в густой лиловой тьме было заметно, что брусчатка рядом с каретой выбита. Генерал всмотрелся. Так и есть: прямо у въезда на Цепной мост зияла приличная яма.

– Так что же пытались взорвать? – подумал он вслух.

– Нет ясности, ваше высокопревосходительство, – отозвался Иванов.

Генерал аж вздрогнул. Что это, прости господи, за человек такой? Крадётся, словно тать в ночи! Бенкендорф не собирался отвечать наглецу, но тому и не требовалось. Капитан упивался собственным красноречием:

– Не похоже, чтобы мост взрывали. Зачем на брусчатку заряд класть, если его можно снизу, к балкам прикрепить? Нет-с, бомбу с моста под карету кинули!

– Или раньше положили, но она в этом месте скатилась на мостовую, а экипаж уже снизу взрывом задело.

– Ну-с, тогда это либо извозчик, либо кто-то из того дома, где карета стояла.

Вот что значит: из молодых да ранних! Ну и апломб… Прямо хоть сейчас в Государственный совет! Терпение у Александра Христофоровича лопнуло:

– Помнится, граф Кочубей ещё пару лет назад возглавлял Министерство внутренних дел. Я надеюсь, что вы не подозреваете столь уважаемого человека в подобном злодеянии? – генеральский тон был подчеркнуто ровным.

Жандарм переменился в лице. Он злобно пнул ногой выбитые куски брусчатки, вытянулся по стойке «смирно» и объявил:

– Никак нет, ваше высокопревосходительство! Я неточно выразился. Хотел сказать, что злоумышленник мог спрятаться в доме графа.

– А почему не в каком-нибудь другом? Вон их тут сколько…

– Да, вы совершенно правы!

Амбициозный дурак сдувался на глазах – так превращается в грязный лоскут тряпичная кукла с выпавшими опилками. Ну что ж, с паршивой овцы – хоть шерсти клок. Позабавились – и ладно. Впрочем, дело было не в злорадстве, а в принципе: таких молодцов надобно всегда на место ставить. Щёлкать по носу. А то что это за мода такая пошла – без пиетета к сильным мира сего относиться? Если ты Иванов, так и бегай со своими жандармами по улицам, а начальству советы давать – не твоё собачье дело.