Бомба для председателя

- Слушайте, - продолжал он, - тут какая-то непонятная каша заваривается. Меня сегодня вызвал шеф. Они все фантазеры, наши шефы… Им можно фантазировать, - у них нет конкретной работы, а давать руководящие указания умеет даже шимпанзе в цирке… Понимаете, у него вырос зуб на Штирлица…

- На кого?!

- Да, да, на Штирлица. Единственный человек в разведке Шелленберга, к которому я относился с симпатией. Не лизоблюд, спокойный мужик, без истерик и без показного рвения. Не очень-то я верю тем, кто вертится вокруг начальства и выступает без нужды на наших митингах… А он молчун. Я люблю молчунов… Если друг молчун - это друг. Ну а уж если враг - так это враг. Я таких врагов уважаю. У них есть чему поучиться.

- Я знаю Штирлица восемь лет, - сказал Айсман, - я был с ним под Смоленском и видел его под бомбами: он высечен из кремня и стали.

Мюллер поморщился:

- Что это вас на метафоры потянуло? С усталости? Оставьте метафоры нашим партийным бонзам. Мы, сыщики, должны мыслить существительными и глаголами: «он встретился», «она сказала», «он передал»… Вы что, не допускаете мысли?…

- Нет, - ответил Айсман. - Я не могу поверить в нечестность Штирлица.

- Я тоже.

- Вероятно, надо будет тактично убедить в этом Кальтенбруннера.

- Зачем? - после паузы спросил Мюллер. - А если он хочет, чтобы Штирлиц был нечестным? Зачем разубеждать? В конце концов, Штирлиц ведь не из нашей конторы. Он из шестого управления. Пусть Шелленберг попляшет…

- Шелленберг потребует доказательств. И вы знаете, что его в этом поддержит рейхсфюрер.

- Почему вы, кстати, не полетели с ним в Краков прошлой осенью?

- Я не летаю, группенфюрер. Я боюсь летать… Простите эту мою слабость… Я считаю нечестным скрывать это.

- А я плавать не умею, воды боюсь, - усмехнулся Мюллер.

Он снова начал массировать затылок большим и указательным пальцами правой руки.

- Ну, а что нам делать со Штирлицем?

Айсман пожал плечами:

- Лично я считаю, что следует быть до конца честным перед самим собой - это определит все последующие действия и поступки.

- Действия и поступки - одно и то же, - заметил Мюллер. - Как же я завидую тем, кто выполняет приказ, и только! Как бы я хотел только выполнять приказы! «Быть честным»! Можно подумать, что я то и дело думаю, как бы мне быть нечестным. Пожалуйста, я предоставляю вам полную возможность быть честным: берите эти материалы, - Мюллер подвинул Айсману несколько папок с машинописным текстом, - и сделайте свое заключение. До конца честное. Я обопрусь на него, когда буду докладывать шефу о результатах инспекции.

- Почему именно я должен делать это, группенфюрер? - спросил Айсман.

Мюллер засмеялся:

- А где же ваша честность, друг мой?! Где она? Всегда легко советовать другим - будь честным. А каждый поодиночке думает, как бы свою нечестность вывернуть честностью… Как бы оправдать себя и свои действия. Разве я не прав?

- Я готов написать рапорт.

- Какой?

- Я напишу в рапорте, что знаю Штирлица много лет и могу дать за него любые ручательства.

Мюллер помолчал, поерзал в кресле, а потом подвинул Айсману листок бумаги.

- Пишите, - сказал он. - Валяйте.

Айсман достал ручку, долго обдумывал первую фразу, а потом написал своим каллиграфическим почерком: «Начальнику IV управления группенфюреру СС Г. Мюллеру. Считая штандартенфюрера СС М. фон Штирлица истинным арийцем, преданным идеям фюрера и НСДАП, прошу разрешить мне не заниматься инспекцией по его делам. Оберштурмбанфюрер СС Айсман».

Мюллер промакнул бумагу, дважды перечитал ее и сказал негромко:

- Ну что ж… Молодец… Я всегда относился к вам с уважением и полным доверием. Сейчас я имел возможность убедиться еще раз в вашей высокой порядочности, Айсман.

- Благодарю вас.

- Меня вам нечего благодарить. Это я благодарю вас. Ладно. Вот вам эти три папки, составьте по ним благоприятный отзыв о работе Штирлица - не мне вас учить: искусство разведчика, тонкость исследователя, мужество истинного национал-социалиста. Сколько вам на это потребуется времени?

Айсман пролистал дела и ответил:

- Чтобы все было красиво оформлено и документально подтверждено, я просил бы вас дать мне неделю.

- Пять дней - от силы.

- Хорошо.

- И постарайтесь особо красиво показать Штирлица в его работе с этим пастором. - Мюллер ткнул пальцем в одну из папок. - Кальтенбруннер считает, что через священников сейчас кое-кто пытается установить связи с Западом - Ватикан и так далее…

- Хорошо.

- Ну, счастливо вам. Валяйте-ка домой и спите сладко.

Когда Айсман ушел, Мюллер положил его письмо в отдельную папку и долго сидел задумавшись. А потом он вызвал другого своего сотрудника, оберштурмбанфюрера Холтоффа.

- Послушайте, - сказал он, не предложив ему даже сесть: Холтофф был из молодых. - Я поручаю вам задание чрезвычайной секретности и важности.

- Слушаю, группенфюрер…

«Этот будет рыть землю, - подумал Мюллер. - Этому наши игры еще нравятся, он еще пока в них купается. Этот нагородит черт те что… И хорошо… Будет чем торговать с Шелленбергом».