Бомба из прошлого

Мы слушали. Время пришло. В Ласточкином Гнезде Гиммлеру подали кофе. Потом его повели по очищенной от снега дороге, а комендант объяснял ему процедуру. Мерзавец в белом халате произнес речь о необходимости дезинфекции евреев, и повел их — триста евреек — по Дороге на небеса. Наверное, они верили ему даже тогда. Гиммлер посмотрел, как их обрили, как они разделись догола и дрожали от холода, а после этого поспешили за человеком в белом халате в узкую Трубу — к дверям камер. Все это время за ними следовали вооруженные украинцы. Думаю, они использовали только три камеры и Гиммлер, наверное, прошел вслед за ними, чтобы лично увидеть, как открываются двери камер, как туда загоняют людей и запирают двери на засовы.

Мы слушали. Некоторые говорили потом, что слышали женское пение — молитву отчаявшихся. Я не слышала. Я собирала шелковые блузки и срезала этикетки из Амстердама, Роттердама и Эйндховена, когда заработал двигатель. Евреи завопили, а потом наступила тишина.

Перед отъездом Гиммлер поужинал в Ласточкином Гнезде. Мы узнали потом, что он поздравил офицеров и представил коменданта к званию гауптштурмфюрера, а его заместителя Ниманна к званию унтерштурмфюрера. Он уехал. Мы лежали на койках в бараках и слышали, как тронулся поезд. Улыбался ли он, когда впервые увидел еврейских девушек?

В ту ночь, 12 февраля, я так и не смогла уснуть, зная, что триста евреек из моего города задушены выхлопными газами Газмейстера ради того, чтобы продемонстрировать Гиммлеру эффективность процедуры. Я осталась жива. Я увидела новый день. Моя ненависть осталась со мной. Я выжила — а они нет, — чтобы увидеть, как рассвет проникнет в окна барака. В тот день прошел новый слух. Говорили, что немцы потерпели поражение от русских в битве под Сталинградом и отступили… Но я не поверила — как и в то, что кто-либо другой может спасти меня. Мы все были сами по себе.

* * *

— Где он?

Эдриан кивнул в сторону улицы.

— Третья дверь с конца по этой стороне, — сказал Деннис.

— Я пойду сам. — Лоусон направился к указанной двери. Дэвис и Чарли шли за ним. Он прибавил шагу, а когда понял, что они не отстают, раздраженно щелкнул за спиной пальцами, но Дэвис и Чарли не остановились. Когда ему позвонили, он дремал и успел лишь натянуть одежду поверх пижамы.

Ему снова вспомнился Клипер Рид. Для каждой ситуации у него была своя история. Для подобной тоже. Деннис сказал по телефону, что есть опасность потерять агента. О чем-то похожем рассказывал и Клипер, сидя на лавочке в парке, у старой крепости в Гданьске.

Он прошел под арку. Присмотрелся. Агент сидел, съежившись, в позе зародыша, обхватив руками колени. Плечи его дрожали, голова поникла. После звонка от Денниса он принял решение ничего не говорить Шринксу.

Лоусон обернулся, поймал взглядом Дэвиса и девчонку, Чарли.

— Стойте там. Ни в коем случае не вмешивайтесь. Это не ваше дело.

Он нагнулся. Хлопнул Ноября по щекам. Агент вскинул голову и удивленно посмотрел на него.

— Ты готов меня слушать?

Агент промолчал.