Бомба под президентский кортеж

– Толя? Чернышев говорит. Слушай, тут какие-то люди, то ли полиция, то ли не полиция, повязали на трассе моего тракториста и дальнобойщика одного. Что? Нет, солярку сливал. У меня не подкопаешься, у меня перерасход обоснованный. Хреново, если они с этой стороны начнут на меня наезжать. Яснее ясного, что бабок захотят. И главное, странное дело, полиция привезла с собой дружинников, составили какие-то бумаги, а сами уехали. А с этими бумагами оставили там дружинников. Такое ощущение, что это аферисты. Да еще залетные. Наши бы на трассу не полезли. Понял… километров пять не доезжая до нашего участка… Слушай, Толя, а чем там закончилось с майором твоим, со Щукиным, которого застрелили? Ладно, не по телефону!

Коневский слушал и теребил свой крючкообразный нос и переглядывался с Пашей. Тракторист рассказывал интересные вещи. И не потому, что хотел заслужить прощение. Чувствовалось, что наболело у мужика, что не хочет он так работать, что хочет гордиться сделанной работой. И солярой он торгует не сам по себе. Наверняка ведь прораб в курсе. Или даже прораб и послал его.

– Значит, Али зовут его? – задумчиво спросил Коневский. – Ладно, мужик. Поступим следующим образом: мы тебя не видели, ты нас не видел. Бумажечки эти рвать не будем. Мало ли что – может, пригодятся еще. Например, вопросы к тебе возникнут, а ты отвечать не захочешь.

– Шантажировать будете? – угрюмо спросил мужик. – А вы кто ж на самом деле-то будете?

– Дружинники мы, дядя, дружинники! – веско заявил Коневский, вставая и хлопая мужика по спине. – Не слышал разве, что снова возрождают эту достойную и эффективную организацию?

– Так я поехал?

– Езжай. Только помалкивай про наши беседы, понял?

– Че ж непонятного. Наболтал я вам тут лишнего…

– Ну-ну! Не лишнее это. Еще отблагодарим тебя.

«Беларусь» затарахтел, но тут Паша сорвался с места, сунув по пути в руки Коневскому свою сумку, откуда он достал планшетник. Он подбежал к трактористу, открыл дверь и пару минут о чем-то с ним разговаривал. Потом дверь захлопнулась, и трактор поволок свою тележку, гремя железом и скрипя деревянными бортами. Паша вернулся и, отмахиваясь от солярного чада, сунул планшетник напарнику.

– Смотри, он его опознал. Это тот самый Али, который тут крутится, рабочую силу поставляет. И дружит со всеми прорабами. Тайно!

Коневский внимательно посмотрел на Пашу, потом перевернул экран в нормальное положение и посмотрел на фотографию мужчины с заметными азиатскими чертами, снятого вполоборота на фоне каких-то полуразрушенных домов и грязных босоногих детей.

– Закхай Валииди, – прочитал он. – Снимок сделан в аравийской деревне возле базы боевиков Абу Айша. А на этом фото он с кем? Что за дама? Известный сирийский оппозиционер Басма Кодмани, представитель СНС[7] в Париже. Так он узнал Валииди? Ты хочешь сказать, что этот известный сирийский экстремист сейчас здесь?

– Как видишь, – пожал Паша плечами.

– Ну, ты голова! А почему ты на него подумал? У нас в базе этих террористов как собак нерезаных.

– У него мать туркменка, он не очень на араба похож. Помнишь, в особых приметах?

– Слушай, память у тебя, я скажу! – восхитился Коневский.

– Наука, – улыбнулся Паша. – Она, знаешь ли, очень тренирует память. Крайне, так сказать, способствует. Звони Льву. Кажется, мы в самом деле с тобой нашли что-то стоящее. Я уж думал, что мы так и будем по лесам мотаться и фигней страдать. От ребят неудобно. Они там, можно сказать, под пули подставляются, а если коснись, то и под фугас, а мы тут… водку пьем, колбасу жрем.

– Ты все это прекращай! – весело возмутился Коневский. – Мы с тобой скутер нашли, мы с тобой несколько преступлений раскрыли. Грабежей, между прочим! Мы с тобой… ты Валииди вычислил, в конце концов!

– Кто это? – неожиданно уставился Паша на дорогу за спину напарника.

Коневский мгновенно обернулся. Два полицейских «уазика» летели по трассе с выключенной сигнализацией, но с явным превышением скорости. Паша быстро сунул планшетник в сумку.

– Что-то мне это не очень нравится, – сказал он. – Особенно в свете недавних событий и псевдозадержания тракториста с солярой. Мы полицию с тобой не ждали.

– Посмотрим, – проворчал Коневский.

Обе машины подлетели и, скрипнув амортизаторами, встали на дороге, перегородив выезд уазику оперативников «Панциря». Намерения были очевидны. Особенно когда практически одновременно открылись дверки машин и на асфальт выскочили старший лейтенант и двое сержантов с автоматами «АКСУ» на ремнях.

– Ваши документы! – потребовал старший лейтенант, мельком осмотрев пустой «уазик». – Откуда едете?

Коневский покосился на сумку в руках у Паши, в которой, кроме всего прочего, было спрятано удостоверение подполковника полиции с фотографией его самого. Рисковать и показывать в этой ситуации поддельное удостоверение не стоило.

– А вы разве не должны сами представиться? – начал Коневский наглеть. – Если вы нас в чем-то и подозреваете, то вину все равно устанавливает суд. Не так ли? В отечественной юриспруденции это называется презумпция невиновности. Пока не доказана вина, человек считается невиновным. Это…