Бомба профессора Штурмвельта

Там, на небольшом, поросшем низкими деревьями плато, возвышались какие-то удивительные, чрезвычайно странного вида постройки. В общем они напоминали отдельную усадьбу; только предназначенные для хозяйственных целей строения были непомерно велики, а жилой центральный дом чересчур высок и почему-то с башней, видом своим напоминающей вышку метеорологической обсерватории. Башня оканчивалась шпицами, флюгерами и целой массой каких-то неведомых физических приборов. В стороне, на отдельной колонне, помещалось нечто вроде гигантского конденсатора. Все постройки были сооружены из однообразной желтовато-белой массы; только приборы и шпицы, очевидно, были сделаны из металла и ярко горели на солнце, как настоящее, хорошо полированное серебро.

Ветер значительно стих. Аэростат немного опустился и продолжал свое движение к северу со скоростью не более 10 миль в час.

— А где же люди? — невольно вырвалось у Стриндберга.

— И люди есть, — снова указал зоркий Френкель.

Действительно, внизу, на земле, неподалеку от построек показалась и небольшая группа людей. Аэростат пролетел около них довольно близко, так что мы без труда могли рассмотреть этих первых, встреченных нами, обитателей Полярной Земли. Все они были одеты в однообразные костюмы, очень рослы и белокуры. Были ли здесь женщины, трудно сказать, хотя по очертаниям некоторых фигур можно было сильно сомневаться в их принадлежности к мужскому полу.

— А вот и стада их, — заметил наконец Стриндберг.

— Какие стада? — удивился Френкель. — Это слоны; их, насколько я знаю, и в Индии не пасут стадами.

— Нет, это не слоны, — возразил я, — а самые настоящие мамонты.

— Мамонты!..

Однако сомнения относительно породы встреченных животных быть не могло. На самом деле, внизу, на большом травянистом выгоне, паслось целое стадо, голов в пятьдесят, этих давно уже исчезнувших с наших материков толстокожих. Колоссальные, покрытые длинной бурой и темно-серой шерстью животные, стоя на коленях передних ног, мирно пощипывали сочную зеленую траву. Далее мы заметили, что на одном из мамонтов сидел с небольшой палочной в руках бородатый пожилой туземец, по-видимому, пастух странного стада. Аэростат летел далее.

Вскоре характер местности несколько изменился. Вместо плоской и низменной равнины стали попадаться холмы и небольшие пологие углубления. Отдельные усадьбы сразу выдвинулись в пяти или шести местах. Земля везде была возделана и представляла собой то поля неизвестных нам растений, то обширные, тщательно культивированные выгоны с пасшимися на них стадами мамонтов, рослого рогатого скота, громадных свиней и колоссальных мохнатых животных, похожих на оленей. Стриндберг, изучавший когда-то палеонтологию, решил, что странные олени представляют собой также исчезнувший ныне с наших материков вид оленя, называемого «торфяным». Такое название дано этому животному вследствие того, что кости его находят преимущественно в торфяниках Ирландии.

— Ну и сторона!.. — заговорил Стриндберг, — допотопные животные и рядом с этим — культура выше нашей, европейской.

Мнение моего товарища о высокой культурности вновь открытой земли, по-видимому, было совершенно справедливо. Кроме прекрасно возделанных полей и, если можно так выразиться, идеально научных построек, мы всюду видели отличные дороги, шоссейные и рельсовые, водопроводы и другие, соединяющие отдельные поселки сооружения. Сотни труб и всевозможных проволок тянулись через поля решительно по всем направлениям. Назначение некоторых труб мы угадывали: судя по диаметру, это были, должно быть, проводники газов или жидкостей. Но рядом с этими были еще какие-то гигантские бесконечные цилиндры диаметром до трех метров и даже более. Затем, повсюду, и вдоль дорог, и просто на полях, стояло очень много фонарей. Предполагая, что все они электрические, легко можно было себе представить, как освещается вся эта местность в течение шестимесячной полярной ночи.

— И ночь, и день здесь одинаковы, — выразил вслух наши общие мысли Стриндберг.

— Да… я полагаю, что здесь, близ полюса, можно жить гораздо лучше, нежели у нас, при более благоприятных климатических условиях, — согласился Френкель.

Признаться, я не разделял мнения моих товарищей. Если сравнить культуру этих островитян с нашей, то окажется, что мы перед ними не более ни менее, как настоящие дикари, думал я; и каково же тогда будет наше положение при встрече с ними?.. В музей нас здесь посадят только… Другого места для нас среди этого народа нет, да и быть не может. Я высказал свои соображения товарищам.

— Конечно, здесь есть некоторая доля правды, — согласился Стриндберг, — но только — некоторая… Кто знает, может быть, они во всем остальном, кроме этих сооружений, стоят неизмеримо ниже нас; техническая образованность очень часто уживается вместе с поразительным духовным невежеством.