Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

Лаврентьев понял навязанную ему роль и быстро отбился от провокационного задания. Зато Ильюшин сообразил, что вот, наконец, пробил его час и можно теперь отомстить всем тем, кто топтал «квасных патриотов». Он стал заводить досье на «космополитов» и «западных низкопоклонников», следить и тщательно фиксировать все промахи, неудачи и срывы. Причем специально раздувал из мухи слона, вызывая «на объект» для расследований своих сообщников. Он прямо-таки ликовал в скором ожидании провала и последующего за этим «лысенковского» разгрома в теоретической физике, которого «патриоты» так и не дождались три года тому назад…

Гадание на снежной гуще

Провалы разведки в получении секретной информации попытался компенсировать Андрей Дмитриевич. Для этой цели он набрал себе команду и в один прекрасный день выехал с ней загород, где все стали набивать большие картонные коробки свежевыпавшим снегом.

По расчетам Сахарова в этот день до Арзамаса должны были дойти осадки с радиоактивными продуктами американского термоядерного взрыва на атолле Эниветок. Снег растопили и стали выпаривать из него воду, чтобы разгадать по снежной гуще — концентрированным остаткам — какие элементы, а также их осколки присутствуют в продуктах взрыва.

По поводу этой акции и поныне много споров, мнений и суждений, причем часто прямо противоположных. Особое мнение, конечно, у «квасных патриотов» — несмотря на разгром большевистской идеологии с ее непременными кампаниями подавления инакомыслия — они все еще верят, что настанет момент, когда можно будет твердо и решительно заявить: «Россия — родина слонов!» Они не приемлют интернационального духа науки, ее делят на «ихнюю» — тлетворную и нашу — родную «квасную». Добровольную помощь западных ученых, данные разведки, информацию от других источников «квасные патриоты» отрицают, а если нельзя от нее отмахнуться, стараются принизить, обесценить.

С этой точки зрения попытка Сахарова украсть чужие секреты кажется им заведомо ненужной и недостойной, поскольку все необходимые идеи обязаны появиться в голове советского ученого без подсказки извне, а «токмо по воле» партии и ее ЦК. Так в одной из статей УФН Юрий Смирнов и К^o небрежно замечают, что «…радиохимический анализ проб в принципе (! авт.) не мог дать каких-либо сведений о реальной конструкции этого устройства».

Конечно, если под сведениями о реальной конструкции понимать точные размеры, веса, состав, схемы и чертежи взорванного термоядерного заряда, то ожидать их появления в осадках было весьма маловероятно. Но если у человека есть голова на плечах и нужная квалификация, то радиоактивные осадки могут многое ему рассказать о реальной конструкции.

Забегая несколько вперед, можно отметить — когда в СССР, наконец, испытали в 1955 году первый настоящий термоядерный заряд, англичане внимательно исследовали осадки этого взрыва и сделали все вытекающие отсюда предложения по реальной конструкции водородной бомбы, каковую и взорвали три года спустя. Американцы оберегали секрет водородной бомбы от англичан также ревниво, как и от СССР. Интересно заметить, что СССР испытал свою настоящую водородную бомбу тоже три года спустя, после первого термоядерного взрыва США, разнесшего по всему миру тщательно скрываемую информацию.

Именно по этой причине Оппенгеймер всячески противодействовал испытаниям водородных зарядов — из-за опасности раскрытия русскими секретов «термояда». Именно поэтому сокрушался впоследствии Теллер, что не только настоял на испытании, но и потребовал провести его как можно раньше.

Как считают и по сей день крупнейшие американские физики-ядерщики, Эдвард Теллер своей настойчивостью и торопливостью стимулировал работы по созданию водородного оружия в СССР. Итак, сначала комбинированная бомба и ее зеркальный образ — слойка. Затем настоящая двухступенчатая, одновременно со взрывом разносящая информацию о своем устройстве. И в каждом случае Теллер — настоящий «отец» обеих бомб. Можно сказать «дважды отец Советского Союза».

Следствие ведут знатоки

Действительно, в жутком потоке нейтронов термоядерного взрыва ядра урана за совершенно ничтожные промежутки времени захватывают по 10, по 15 и более нейтронов, образуя немыслимые и несуществующие на Земле изотопы. Эти изотопы быстро распадаются на новые элементы более или менее стабильные.

Таким образом, в продуктах термоядерного взрыва бы открыт новый химический элемент «фермий», а потом — «эйнштейний» с номерами в таблице Менделеева 100 и 99 соответственно. Сам уран имеет номер 92, поэтому все более «массивные» элементы называют трансурановыми.