Бомба в Эшворд-холле

Глаза у молодого человека были очень расширены, и он слегка дрожал, словно еще не до конца понял, что произошло.

– Я почти закончил свой медицинский курс. Со мной все будет сделано гораздо быстрее и с наименьшей оглаской, чем если посылать за кем-нибудь в деревню. – Он немного откашлялся. – А затем я хотел бы пойти к матери. Дядя Падрэг – это очень хорошо, но мне кажется, это я должен быть с ней сейчас. И… Джастина. Она ужасно расстроится, когда узнает, и, наверное, это я ей должен сказать…

– Но позднее, – перебил его Питт. – Сейчас нам нужен врач, чтобы он мог осмотреть тело вашего отца.

Гревилл-младший вздрогнул.

– Да, – согласился он, и лицо его приобрело жесткое выражение. – Да, конечно.

Томас открыл дверь и отступил на шаг, чтобы студент-медик мог войти. Люди на лестничной площадке стали расходиться. Скоро должен был появиться Телман.

Как только Пирс вошел, полицейский закрыл дверь и стал наблюдать, как юноша подходит к ванне, полной почти до краев, к обнаженному трупу отца. Затем Томас приблизился почти вплотную к ванне. На всякий случай – вдруг при виде страшного зрелища сын министра лишится чувств? Даже самая сильная воля порой бессильна против физического шока. Как бы много мертвых тел этому человеку ни приходилось видеть на занятиях, это было совсем другое…

Пирс качнулся, но наклонился вперед, схватившись за край ванны, чтобы устоять на ногах. Потом он медленно опустился на колени и дотронулся до лица, а затем до рук мертвого Эйнсли.

Томас наблюдал. Он тоже так и не смог привыкнуть к зрелищу смерти, даже такой, ненасильственной, какой, по-видимому, была эта. Всего несколько часов назад суперинтендант видел Эйнсли Гревилла живым. Это был человек выдающейся жизненной энергии и ума, сильная личность. Оболочка, лежавшая в ванне, наполовину скрытая водой, была так похожа на этого человека, но в то же время совсем, совсем не была им. В каком-то смысле слова это было ничто. Воля и интеллект умершего уже пребывали где-то в неизвестности.

Питт взглянул на руки Пирса. Они были сильными и тонкими. Такие руки могут стать руками хирурга. Они совершали совершенно профессиональные и в то же время продиктованные интуицией испытующие движения, определяющие температуру тела, ищущие травму, но так, чтобы не потревожить его. Каких же волевых усилий стоит молодому Гревиллу эта внешняя сдержанность! Любил ли он умершего всем сердцем или нет, были они близки душевно или не были, этот мертвый человек – его отец, а это всегда особые отношения.

Томас напряженно старался запечатлеть в памяти все штрихи, все аспекты того, что видел. Он отметил про себя, что вода нисколько не изменила свой цвет.

«Черт побери, где же Телман?» – нетерпеливо подумал полицейский.

– Он мертв с позднего вечера, – сказал Пирс, вставая. – Это практически очевидно. Вода в ванне холодная. Полагаю, она была очень горячей, когда он лег в нее, и это отсрочило окоченение, но вряд ли это так уж важно.

Юноша выпрямился и отступил от ванны на шаг. Он был очень бледен и с трудом переводил дыхание.

– Можно довольно легко представить, что случилось. На затылке след от очень сильного ушиба. Я нащупал даже повреждение черепа. Он, наверное, поскользнулся, входя в ванну, а может, уже когда выходил… – объяснил будущий врач.

Пирс старался не смотреть на тело.

– Наверное, он поскользнулся на мыле. Я не вижу куска, но вода мыльная. Он ударился головой и потерял сознание. Люди тонут в ванне. Это случается довольно часто, – закончил Гревилл-младший.

– Спасибо. – Томас не сводил с него пристального взгляда. За этим внешним спокойствием могла скрываться невыносимая боль, и ее в любой момент могло сменить шоковое состояние.

– Но вам, конечно, придется пригласить кого-то другого, чтобы документально засвидетельствовать смерть, – поспешил добавить Пирс. – Подписанное мною, такое свидетельство не будет иметь юридической значимости, даже если я не был бы… его сыном. – Он с усилием сглотнул и закончил фразу: – Я ведь еще… не окончил курс.

– Понимаю.

Питт хотел еще что-то добавить, но внезапно в дверь ванной кто-то резко постучал. Суперинтендант открыл ее, и в ванную вошел Телман. Он быстро взглянул на Пирса, затем на тело в ванне и повернулся к своему начальнику.

– Я могу теперь пойти к Джастине? – спросил Гревилл и, слегка нахмурившись, тоже взглянул на инспектора: он не понимал, почему слуге позволили столь бесцеремонно войти.

– Да-да, – ответил Томас, – идите к ней и к вашей матушке, конечно. Я правильно понял, что мистер Дойл – ее брат?

– Да, а что такое?

– Полагаю, он поможет вам в необходимых приготовлениях, но я был бы очень обязан, если бы вы сообщили мне о ваших возможных контактах вне Эшворд-холла.

– Но почему?

– Ваш отец – государственный чиновник, выполнявший в этот уикенд деликатное поручение. Нам следует официально известить правительство, прежде чем это сделает кто-то другой.

– О… да, конечно. Я об этом не подумал.

Если Пирса и удивило, почему этим озабочен Питт, он ничем не выдал своего удивления. Очевидно, юноша был слишком расстроен, чтобы думать о подобных пустяках.