Бомба в Эшворд-холле

– И душат не только во время совещания, но и завтрака? – сочувственно вздохнул его свояк.

Джек, пожав плечами, ответил не сразу:

– Да, нужно терпение Иова, чтобы подвести их к состоянию вообще обсуждать что-то, имеющее хоть какую-то важность. Не знаю, чего Гревилл хотел всем этим добиться. Каждый раз, когда мне кажется, что кто-нибудь из них меняет направление мыслей, все внезапно рушится. – Он положил руку на несущий столб лестницы и слегка прислонился к нему, как к опоре. – Никогда и не подозревал, как сильны старинные ненависть и вражда до сих пор, как глубоко они укоренились. У этих людей они впитались в плоть и кровь, до мозга костей. Ненависть стала частью их существа; они льнут к старым распрям, лелеют их, словно, утратив ненависть, они потеряют самих себя. Что мне с этим делать, Томас?

– Если б я знал, то уже сказал бы тебе, – тихо ответил Питт и коснулся руки Джека. – Не думаю, что Гревилл справился бы со всем этим лучше тебя. Вон, Гладстону и вовсе не удалось ничего сделать.

Полицейскому хотелось бы найти слова поубедительнее, чтобы его родственник почувствовал, как он тепло к нему относится и как его уважает, но он никак не мог подобрать эти нужные слова. Все, что приходило ему в голову, было слишком легковесно, слишком невыразительно, чтобы передать, что он вполне понимает реальные трудности, ту ненависть и чувство обездоленности, переполнявшие зал для совещаний, с которыми Джеку приходилось сражаться в одиночку каждое утро, а потом еще и всю вторую половину дня.

Питт убрал руку и сунул ее в карман.

– Не знаю, сумел бы я с ними справиться на твоем месте, – честно признался он.

Рэдли коротко рассмеялся.

– Мы стараемся не утонуть в море безумия, – ответил он, – но, может быть, плывем не в том направлении… Надо сменить воротничок. Между прочим, твой сбился на сторону, но лучше не поправлять. Это нечто твое, знакомое, в мире, где все чуждо и до ужаса враждебно. И запонки тоже не поправляй. Просто не вынимай руки из карманов.

Джек быстро улыбнулся, легко и светло, как всегда, и, прежде чем Томас успел что-либо ответить, быстро зашагал вверх по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки.

Суперинтендант направился в другую сторону. Он прошел через коридор и уже подходил к двери, ведущей в помещение для слуг, когда услышал за спиной быстрые, легкие шаги и кто-то его позвал.

Он обернулся и увидел Джастину. Лицо у девушки было очень озабоченным. Томас сразу же испугался, что с Юдорой случилось что-то нехорошее. Ее не было за завтраком, хотя, конечно, никто и не ожидал ее прихода.

Тем временем мисс Беринг поравнялась с ним.

– Мистер Питт, пожалуйста, вы можете уделить мне несколько минут для разговора? – попросила она.

– Разумеется. В чем дело?

Юная леди указала на утреннюю гостиную, рядом с кабинетом Джека. Они стояли напротив ее двери.

– Мы не можем туда удалиться? – спросила Джастина. – Думаю, что так рано эта комната еще никому не может понадобиться.

Суперинтендант подчинился и, войдя первым, придержал для дверь для девушки, когда та входила. Она двигалась с удивительной, неповторимой грацией, высоко держа голову и выпрямившись, как струна, и в то же время с мягкостью и негой, не свойственной светским дамам естественностью и простотой.

– В чем дело? – спросил Томас, закрыв дверь.

Мисс Беринг стояла перед ним с таким открытым, чистым лицом… И впервые за все это время он заметил, что ей не по себе, что она колеблется и что слева на подбородке у нее подрагивает жилка. Все случившееся, наверное, кажется ей ужасающим. Она приехала в незнакомый дом по приглашению человека, за которого собирается выйти замуж, приехала, чтобы представиться его родным. А вместо этого попала в самое пекло политической конференции по крайне деликатному и сложному вопросу. А на следующее после приезда утро проснулась, чтобы узнать об убийстве отца своего жениха и приступить к долгой и утомительной задаче, пытаясь утешить вдову убитого, поддерживая ее, в то время как самой ей надлежало быть счастливой нареченной и центром всеобщего внимания.

Питт восхищался ее мужеством, достоинством и неоспоримым изяществом, с которыми она переносила свалившееся на нее бремя обязанностей. Да, Пирс нашел себе замечательную невесту. Томас не удивлялся его желанию жениться на ней и тому, что он скорее известил родителей о своем намерении, чем спросил их позволения.

– Мистер Питт, – начала Джастина тихим голосом, – миссис Гревилл сообщила мне то, что вы обязаны были по долгу службы рассказать ей о горничной Долл Эванс.

Она глубоко вздохнула. Суперинтендант заметил, как натянулась ткань на лифе ее платья. Казалось, девушка тщательно выбирает слова, не будучи уверенной, что ей вообще стоит говорить на эту тему.

– Я сожалею, что мне пришлось ей об этом сказать, – ответил Томас. – Я бы многое хотел скрыть от нее.