Бомбардир

В туристическом магазине купил четыре хорошие дорожные сумки. Заехал в кафе, плотно позавтракал, заодно и пообедал, неизвестно – придется ли ужинать.

Немного отдохнул в машине, заехал в автосервис и поставил на педали и коробку передач хорошие механические блокираторы. На тольяттинской «классике» уехать можно было и без ключей, машина для честных людей. Пока занимался делами, настал вечер… то, что мне надо. Я подъехал в Петроверигский переулок, поставил машину чуть поодаль от моего бывшего дома, прихватил рюкзак с лопатой и фонарем, дорожные сумки уложил одну в одну и пошел в дом. Мусор раскидал быстро, рыхлая после вчерашних раскопок земля тоже поддавалась легко, добрался до ящика, пересыпая в дорожные сумки золото, нашел еще маленький сверток из холста, а в нем несколько обработанных изумрудов – еще Абрам делал. Что-то я про них и забыл. Поочередно перенес сумки в багажник, машина заметно просела: килограммов восемьдесят было точно, да не бумажек, а благородного металла. На сегодня все. Я устал от нервного напряжения, московской сумятицы, выехал за кольцевую автодорогу, загнал машину в кусты, откинул сиденье и улегся спать. Разбудило меня солнышко, что пробивалось через лобовое стекло и светило прямо в глаза.

Что ж, пора вставать. Я вылез из машины, умылся из бутылки с минеральной водой, причесался, как мог, разгладил руками помятую за ночь одежду. Поехал в город, нашел на окраине небольшое кафе, сытно поел и стал искать адресное бюро. Раньше на каждом углу стояли справочные киоски, но после перестройки почти все куда-то исчезли. С трудом нашел один киоск. Попросил дать адреса Кожиных, в первую очередь – тех, кто проживал в Петроверигском переулке. Киоскерша подозрительно уставилась на меня, и я протянул свой паспорт:

– Видите: я – Кожин, приехал к родне, они жили в Петроверигском переулке, а жильцов выселили – наверное, дом пошел под слом или капитальный ремонт.

Мое вранье ее успокоило, она стала звонить, высунулась в окошко:

– Гражданин, Кожиных в Москве семнадцать семей, вам что – все выбирать? Это дорого будет!

– Да, давайте все адреса, я заплачу.

Через несколько минут я стоял с листками бумаги, где были адреса. Я снова обратился к киоскерше:

– Как лучше проехать, чтобы мне по пути было?

Сунул в окошечко сто рублей, и мне подробно объяснили, в какой очередности, куда и как ехать. Да, учитывая, что москвичи ездят нагло, агрессивно и пробки не редкость, придется убить много времени. Один адрес оказался недалеко, я позвонил, с волнением ожидал, кто выйдет. Вышла бабуля лет семидесяти, объяснила, что никогда не жила в Петроверигском переулке, а вся ее родня живет в этом доме больше ста лет. Я вежливо откланялся. Во втором доме меня встретили не ласково – зачем, что, почему и в конце хамовато попросили убраться. Еще два адреса ничего не дали. Я стал сомневаться – а чего я ищу – ни Миши, ни Насти нет в живых – триста лет прошло, их потомков найти – непростая задача. Может быть, у Миши были дочки, вышли замуж, сменили фамилии… А с другой стороны – что я теряю? И я продолжал попытки. Но на пятом адресе – когда открылась дверь и вышедшая девочка-подросток спросила, что мне надо, – я увидел в лице что-то от Насти – похожий овал лица, такие же глаза, волосы. От волнения перехватило горло.

Девочка заметила, что мне нехорошо:

– Давайте я водички дам.

Я кивнул. В это время из комнаты женский голос спросил:

– Аленушка, кто пришел?

Дверь из комнаты открылась, вышла пожилая женщина, но в открытую дверь я увидел на стене картину Дюрера, ту, что я покупал у Абрама за десять талеров. По щекам моим потекли слезы, ноги ослабли, и я медленно сполз по стене на пол. Нашел, я нашел!

Глава 8

Обе женщины склонились надо мной.

– Вам плохо? Аленушка, давай проводим гостя в комнату.

Мне помогли подняться и завели в квартиру, в комнату, где на стене висела картина. Девочка-подросток принесла стакан воды, я выпил и слегка успокоился.

Анна Никитична, так звали пожилую женщину, спросила:

– Вы искали Кожиных? Мы Кожины, а вы к кому?

– Скажите, а вы жили в доме на Петроверигском?

– Да, там жил мой папа, но потом стали расселять коммуналки, и нам дали квартиру здесь, на Ленинском проспекте. А в чем, собственно, дело?

– Долго объяснять. Если коротко – я вам дальний родственник. Тот дом на Петроверигском весь, целиком, ваш! Неужели не сохранилось никаких документов?

Анна Никитична покачала головой.

– Нет. Мне мой папа никогда не говорил об этом, правда, в те годы и говорить-то об этом было опасно.

– А жив ли ваш батюшка?

Анна Никитична перекрестилась.

– Бог прибрал вот уж десять лет как. А что вас интересует? Да и откуда вы? Сколько живу, папа мне не говорил о родственниках.

Я представился:

– Кожин Юрий Григорьевич.

Достал из пиджака паспорт и отдал хозяйке. Обе женщины с любопытством просмотрели его, заглянули на страницу с пропиской.

– И что вы хотите от нас?

– Конечно, с вашей точки зрения это будет выглядеть нелепо и смешно. Но мне хотелось бы выяснить, насколько это возможно, судьбу ваших предков. – Помолчав, я добавил: – И моих родственников.