Бомбардировщик

– Не сердись, Симон, – вмешалась мать. – Мы ведь не говорим о том, чтобы ты перестал летать.

– Дело не в этом, мама. Мне вовсе не нравится служить в военно-воздушных силах. Летать опасно и ужасно неприятно, и многие из тех, с кем я служу, довольно скверные люди. Теоретически, по крайней мере, я знаю свои обязанности и могу их выполнять, так что обо мне не беспокойтесь. Вам обоим надо наконец понять, что теперь я самостоятельный человек. Я буду жить и действовать так, как считаю нужным: без золотых запонок в манжетах, без ваших просьб о благосклонности ко мне начальства и даже без карманных денег. И самое главное – не присылайте, пожалуйста, больше никаких посылок.

Миссис Коэн согласно закивала головой:

– Я понимаю, понимаю, Симон, я всегда во всем перебарщиваю. Я поставила тебя в неловкое положение перед твоим командиром, да?

– Нет-нет, мама, все в порядке. Мы очень хорошо провели уик-энд, и кормила ты нас просто по-королевски.

– Счастливого пути, Кози, – сказал отец.

– Они зовут меня Кошер. (по еврейски – истинный, надлежащий прим. ред.)

– Ну и что же? Я не вижу в этом ничего плохого, – заметил Коэн-старший. Кошер улыбнулся, но ничего но сказал. Мистер Коэн кивнул головой и похлопал сына по плечу. Он считал, что за эти дни сблизился с сыном больше, чем когда-либо.

Часы в столовой пробили девять.

– Я должен идти. Они ждут меня, – сказал Кошер. – Луна сегодня, кажется, светит слишком ярко, и тем не менее вполне возможно, что мы ночью полетим.

– Позвони мне утром, Симон, – сказала ему на прощание мать.

Из подземного командного пункта, который его обитатели называли норой, судить о состоянии погоды в данный момент было невозможно. Воздух здесь всегда был чистым, постоянной температуры, а мощные электролампы ярко светили и ночью и днем. Сюда поступали стратегические директивы из ставки Черчилля и министерства авиации, а отсюда отдавались приказы направить на ночную бомбардировку объектов в Германии четыре или пять тысяч авиаторов.

В данный момент начальник оперативного штаба соединения и полковник авиации – начальник оперативного отдела приступили к разбору воздушного налета на Германию, предпринятого предыдущей ночью. Все смотрели на огромную, тридцати футов шириной, классную доску, на которой желтым мелом были обозначены объекты ночной бомбардировки и распределение целей. Результаты были нанесены красным мелом.

Уже во время доклада какой-то сержант поднялся по специальной лестничке и исправил итоговую цифру самолетов, не вернувшихся на базы, с двадцати шести на двадцать пять.

– Какой прогноз погоды на сегодняшнюю ночь? – спросили метеоролога.

– Ожидаются сильно разорванные кучевые облака вдоль всего северо-западного побережья, но к северу от Гамбурга небо будет безоблачным. Остаточные грозовые тучи и грозы в районе холодного фронта.

– А как над Руром? – спросил командующий бомбардировочным командованием.

Метеоролог порылся в своих бумагах и, найдя нужную заметку, заявил:

– Полночь: тонкий слой облаков среднего яруса гдето между тысячей и двадцатью тысячами футов, однако вероятно, что к часу ночи этой облачности уже не будет.

– А как погода над Великобританией для возвращения самолетов?

– Отличная. Незначительная слоисто-кучевая облачность на высоте двух-трех тысяч футов. Видимость хорошая.

Командующий медленно прошел по безукоризненно натертому полу к карте северной части Европы, которая занимала почти всю стену. Каждый город – объект воздушной бомбардировки был отмечен на карте приколотым кнопкой цветным флажком-указателем. Повернувшись назад, командующий посмотрел на схему с фазами луны, затем подошел ближе к карте и устремил взгляд на Рур.

– Основная цель – Крефельд, запасная – Бремен. На случай плохих погодных условий, – сказал он, – час "Ч"– ноль один тридцать.

В средней части комнаты стояли большие чертежные столы. На одном из них лежала карта, на которую были нанесены радиолокационные станции противника и аэродромы его ночной истребительной авиации. На другом столе был разложен огромный фотопланшет всего Рура, смонтированный из перекрывающих друг друга аэрофотоснимков. Командующий подошел к одному из них и решительно хлопнул ладонью по району Крефельда. Тотчас же было открыто досье этого района, разложены крупномасштабные карты, карты с координатной сеткой, планы, диаграммы, плановые аэроснимки.

– Я вышлю шестьсот пятьдесят тяжелых и сто средних бомбардировщиков. Такая цель даст всем возможность отличиться. Пусть на этот раз возьмут побольше фугасных бомб и поменьше зажигательных. Пошлите несколько самолетов «москито» на Берлин – пусть там поревут сирены – и несколько самолетов с листовками на Остенде. Надо сделать так, чтобы маршруты полета на Берлин и на Остенде были проложены поближе к маршруту полета основных сил, чтобы ввести противника в заблуждение.