Бомбардировщики. Полная трилогия

Вспомнив о самолетах, Овсянников цветасто выматерился. От полка за неделю боев остались две полноценные эскадрильи. На бумаге-то эскадрилий три, одну после гибели капитана Дубняка пришлось сократить, но от этого не легче. Всего 23 исправные, готовые к вылету машины! Это от четырехэскадрильного полка по новому штатному расписанию! Это из 49 самолетов, перелетевших из Союза в начале августа, и шести присланных в полк три дня назад.

Еще пять бомбардировщиков стоят в ожидании ремонта, надо менять моторы или плоскости, работы не на один день. Кроме того, четыре жестоко покалеченных «ДБ-3» брошены за границей летного поля, ждут, когда их разберут на запчасти. Фатальный, неумолимый вердикт инженеров: «Машина восстановлению не подлежит». Больше половины полка, половина личного состава сгорела, и это за неделю боев!

— Что ругаешься, Иван Маркович? — Савинцев оторвал глаза от карты и, прищурив один глаз, смотрит на командира.

— Хреново! — резко бросает Овсянников и, подойдя к дежурному офицеру, заглядывает ему через плечо в журнал. Записей за сегодняшний день почти нет. Ничего в полку не происходит.

— Плохие новости из дивизии? — продолжает штурман.

Майор Савинцев имеет в виду буквально свалившегося сегодня утром, как снег на голову, генерал-майора Семенова. Как всегда, за штурвалом своего «У-2» комдив не признавал такого явления, как «нелетная погода». Аэродром он нашел чудом, дважды облетел вокруг города, пока не углядел приметную речку и ленту дороги до воздушной базы. Подниматься выше полутора сотен метров не позволяла облачность.

Оставив самолет на попечение техников, Семенов застегнул поплотнее реглан и быстрым шагом поспешил на КП. Туда уже прибежал вызванный дежурным Овсянников. Поздоровавшись с командиром полка и наличным составом, генерал оборвал рапорт, отказался он и от предложения позавтракать вместе с летчиками.

— Времени нет. Спасибо, ребята, — буркнул комдив.

Затем Семенов провел короткое совещание с Овсянниковым, Черновым и Аристархом Селивановым. Разговор происходил за закрытыми дверями. Точно так же, как прибыл, Семенов в быстром темпе покинул КП и улетел на своем биплане в Голландию. Короткий деловой визит, даже без принятой проверки состояния личного состава и техники. В таких вещах Алексей Михайлович доверял своим командирам полков и БАО.

Естественно, младший и средний командные составы снедало любопытство: что там комдив принес на крыльях «У-2»? Овсянников и Чернов в ответ на осторожные расспросы отмалчивались, а инженер полка убежал в мастерскую на другом конце аэродрома и обложился справочниками, руководствами и тетрадями. Из Селиванова и в обычные дни лишнего слова клещами не вытянуть, а сегодня тем более. К нему в таком настроении подходить опасно.

Через час после визита комдива инженер немного успокоился, собрал всех своих промасленных технарей и в категоричной форме потребовал до вечера устранить все повреждения самолетов, установить в верхние турели бомбардировщиков привезенные вчера Тойво Вайкулисом французские и английские крупнокалиберные пулеметы, все шесть машинок. Работа сама по себе тяжелая и муторная, особенно если учесть, что приходится переделывать узлы крепления турелей. В целом распоряжение невыполнимое, но у военного времени свои законы.

— Не бойся, Павел Сергеич, командование нас не забыло и бросать не собирается, — с едким сарказмом в голосе заявил Овсянников.

— Не слишком облагонадеживающе, — заметил капитан Иванов.

— Новые машины обещают?

— Обещают, — процедил сквозь зубы Овсянников. — Семенов говорит: нас в ближайшие дни пополнят до штатной численности и самолетами, и экипажами.

— Так с этого и следовало начинать! — обрадовался штурман. — Или что-то не так?

— С пополнением не все просто. — Чернов решил поддержать командира. — Дают нормальную слетанную эскадрилью без комэска, а остальное — сборная солянка с зеленью.

— Птенцы неоперившиеся, так бывает, — грустно протянул старший лейтенант Зиновьев, командир третьей эскадрильи.

— Именно так, — кивнул Овсянников, — пополнение начнет прибывать со дня на день. Экипажи из четырех человек. Наша рацуха со вторым стрелком одобрена командованием ДВА и даже внедряется.

— Только, Иван Васильевич, будет не полноценная эскадрилья, а четыре звена из разных полков с Балтики. Все остальное — сырое и россыпью. Половина молодежи прямо из училища, отличники боевой и политической подготовки, мать их за ногу да об печку! — выговорившись, подполковник чувствовал себя лучше.

На душе не так муторно, настроение не такое жуткое, впереди вроде даже просвет виднеется. Надо иногда выплескивать раздражение, не все в себе держать. Пусть люди тоже почувствуют, проникнутся тем, что их ожидает впереди.

Глотнув чайку, Иван Маркович продолжил просвещать подчиненных. Люди пока молчали, насупившись слушали командира. Никто не перебивал, не высказывался в адрес командования, шлющего на фронт салаг из училища. Овсянников только усмехнулся, встретив такое единодушие — ничего, дальше будет страшнее.