Бомбардировщики

— Моим людям придется возвращаться над морем, на поврежденных машинах, кому-то выдастся тянуть на одном моторе. — Овсянников упрямо гнул свое. — Мои люди должны знать, что на аэродроме их примут; взлетев, они должны приземлиться. Туманов, выгляни в окно, — Иван Маркович кивнул дежурному офицеру, предусмотрительно прикрыв трубку ладонью.

— Ты меня слышишь? — хрипело в трубке. — Метеорологи обещают погоду. Удар по Глазго и Эдинбургу утвержден. Это приказ.

— Кто с нами работает?

— Пятый флот. В налете задействованы немецкие бомбардировщики с норвежских аэродромов, наша дивизия бомбит Глазго. Работай, подполковник, в 19.00 доложишь.

Овсянников еще минуту прижимал трубку к уху, вслушиваясь в гудки. И какого чёрта его дернуло спорить с начальством? Все равно ничего не добился, а на заметку попал. Семенов любит смелых, но не любит строптивых.

Овсянников закурил. Дела у нас, как сажа бела. На небе ни одного просвета. Нижняя граница облачности 200 метров. Чтобы найти аэродром, придется снижаться почти до земли. Ночью это просто опасно. Можно не заметить, как просядешь еще ниже, затянет в нисходящий поток — и все. На приборы на такой высоте надежды нет, если видимость ноль.

Маршрут до цели командира полка не беспокоил. Погода благоприятствует. С земли самолеты не разглядеть; если англичане и засекут группу случайно уцелевшим наземным или корабельным радаром, навести истребители они не смогут. Над целью, конечно, будет жарко.

Как выяснилось, немецкая пропаганда блефовала, хвастливым заверениям Геринга грош цена. Англичане не только яростно обороняли южную Англию, не только сумели на равных противостоять асам люфтваффе, но и не ослабили север страны. И Манчестер, и Шотландию до сих пор прикрывают не менее дюжины истребительных эскадрилий.

С другой стороны, ночь и облачность помогут отбиться или спрятаться от «Харикейнов». Куда хуже зенитный огонь. Важные объекты противник прикрывает десятками стволов. Основные потери планировались именно от зенитного огня. Затем возвращение домой на израненных, прошитых осколками и снарядами машинах. И придется гадать: откроют аэродром или нет? А вдруг над континентом сплошная облачность, и придется искать площадку буквально на ощупь. Куда ни кинь — все упирается в погоду.

«А может, обойдется? Может, в штаб придет новая метеосводка, и вылет отменят?» — свербило в голове. Человек всегда надеется на лучшее. Но сегодня рассчитывать можно было только на чудо.

— Лейтенант Туманов, вызовите Савинцева, Чернова, инженера полка и комэсков, — обреченным тоном произнес Овсянников.

— А погода, товарищ подполковник?

— Погоду нам обещают, — Иван Маркович вложил в слово «обещают» всю накопившуюся за время разговора злость, всю боязнь погубить людей.

Через четверть часа раздался новый звонок. На этот раз Семенов звонил только для того, чтобы уточнить цель удара. Полку Овсянникова выпало бомбить механический завод на юго-западной окраине Глазго. За весь разговор комдив ни единым словом не обмолвился о недавнем споре, как будто его и не было. О возможности отмены вылета тоже, разумеется, ни слова, ни намека.

Аэродром оживал. Техники освобождали самолеты от маскировочных сетей и выкатывали машины из капониров. Четыре бензозаправщика курсировали между стоянками и хранилищем на северной окраине воздушной базы. Оружейники пополняли запасы пулеметных лент и тянули тележки с бомбами. На этот вылет Овсянников строжайше запретил перегружать машины. Всем по одной тонне, согласно техническому формуляру. Рядовым летчикам подвешивали по десять «соток» в бомбоотсеки. Командиры эскадрилий и звеньев брали по одной ФАБ-500 и две ФАБ-250.

Экипажи получили приказ отдыхать до семи часов вечера, за пределы аэродрома не отлучаться. Распоряжение несуразно излишнее — все равно за шлагбаум без увольнительных документов не выйти.

К шести вечера из Ла Буржа вернулась полуторка с отпросившимися сегодня утром бойцами. К радости Овсянникова, прибыли все, самовольщиков не было. Никто в городе не застрял, уповая на нелетную погоду. Правда, еще через две минуты чувство удовлетворения сменилось разочарованием. Бдительный Абрамов учуял источаемое лейтенантами Сидориным и Кондратенко специфическое благоухание. Летчики не рассчитали свои силы, дегустируя вина в недорогом кафе.

Что ж, нерешаемых проблем нет, незаменимых людей тоже. Взбешенный такой безалаберностью Чернов отправил обоих провинившихся под арест на трое суток, а их самолеты передал безлошадным экипажам. Увы, таких в полку было больше, чем надо. Надо ли говорить, что Овсянников не стал подрывать авторитет заместителя своим вмешательством, наоборот, добавил штрафникам еще по двое суток ареста от себя лично.

Ровно в 19.00 Иван Маркович позвонил в штаб и Попросил к телефону Семенова.

— Товарищ генерал-майор, двадцать один экипаж к вылету готов. Машины подготовлены, заправлены, бомбы подвешены.

— Молодцом! А еще боялся, прям как школьница на сеновале, — подколол Семенов. Плоские вульгарные шутки были у комдива признаком хорошего настроения.