Бомбейский взрыв

Однако в тот вечер ни один пожарный насос так и не попал в штаб пожарной бригады.

После того как были перевязаны раны и надета чистая одежда, Кумбс почувствовал временное облегчение. Он зашел в диспетчерскую пожарной бригады, где встретил муниципального комиссара М. Бхата и инженера-гидравлика Э. Надиршаха. Кумбс проверил по схеме дислокацию пожарных средств, а затем вместе с двумя служащими отправился осматривать места пожаров. Они полыхали в районах Сэндхерст-роуд-ист, Фрере-роуд, Клайв-роуд, Шолапур-стрит, Пуна-стрит, Арджил-роуд, Масджид-Бендер-роуд, Нарси-Ната-стрит и Карнакского моста. В каждом из этих районов работали пожарные насосы. Во время осмотра Кумбс встретил губернатора Бомбея сэра Джона Колвилла, который сообщил, что собирается в восемь часов провести совещание в здании комиссариата полиции.

Кумбс поехал на это совещание. Председательствовал Колвилл. Среди присутствовавших были Батлер и Уайтхед. Но никто из собравшихся не знал, что к этому времени удалось сделать в Александра-доке и каково положение дел в разрушенных доке Виктория и Принсес-доке.

В основном все говорили о создании защитной зоны, чтобы предотвратить распространение огня через Мохамед-Али-роуд в глубь города. Уайтхед договорился с представителями армии о выделении необходимого количества взрывчатки для сноса жилых домов и строений в восточной стороне Мохамед-Али-роуд. Кумбс тем не менее был против того, чтобы взрывать дома:

— Дайте нам время, пожарная бригада борется с огнем, а если мне понадобится взорвать, я попрошу это сделать.

Похоже было, что Кумбс забыл о том, что Уайтхед и Батлер считают себя ответственными за ликвидацию последствий катастрофы. Хотя он понимал, что с точки зрения закона это — дело городских властей, а он как начальник пожарной бригады юридически отвечал за борьбу с огнем, независимо от того, кто тушил пожар — пожарные, солдаты или матросы.

Губернатор, проводивший совещание, не дал распоряжений взрывать здания. Он оставил решение на усмотрение Кумбса, который должен был связаться с Батлером, если все-таки сочтет необходимым взрывать дома.

У муниципального комиссара Бхата, когда он уходил с совещания, сложилось впечатление, что люди, с которыми он разговаривал, не считают себя ответственными. Ему показалось, что это просто неофициальная встреча старших офицеров и должностных лиц. Если не считать того, что подполковник Уайтхед направил в некоторые районы армейских офицеров и солдат, ни он, ни Батлер не взяли на себя полностью руководство по борьбе с пожарами хоть в каком-нибудь районе, а ведь повсюду по-прежнему царила обстановка неразберихи. По-прежнему суетились добровольцы. Не найдя никого, кто знал что-нибудь о существовании штаба, они все делали по собственной инициативе. И хотя в распоряжении Батлера и Уайтхеда были полицейские, солдаты и пожарные, работавшие в Александра-доке, не они командовали людьми, которые уже начали выводить суда из этого дока на внешний рейд. Этой работой руководили сэр Бенегал Рама Pay, председатель Портового треста, и А. Рэттрей, коммодор индийского флота.

Правда, ни комиссара полиции Батлера, ни подполковника Уайтхеда нельзя было винить за отсутствие общего руководства. Все полицейские, находившиеся у Батлера в подчинении, были при деле. Уайтхед был солдатом, как и сотни других солдат в Бомбее, он добровольно пошел на борьбу с огнем. И если для рядового вполне естественно было приложить свои физические силы в этом деле, для младшего офицера — организовать работу и руководить ею, то для командующего было само собой разумеющимся предложить свой опыт для координирования и организации всей операции. Так же, как многие солдаты вынуждены были работать в доках и на складах без необходимых инструментов, так и Уайтхеду пришлось попытаться работать без нужных ему средств — элементарной организации и связи.

Солдаты сделали много, но, имей они еще несколько пожарных насосов, могли сделать еще больше. Подполковник тоже сделал немало, однако будь у него заранее имевшийся, хорошо вымуштрованный штаб, сделал бы гораздо больше.

Самым серьезным просчетом в организации борьбы с огнем было то, что Принсес-док и док Виктория, являвшиеся центром общего пожара, были брошены на произвол судьбы. Уже потом ни у кого не вызывало сомнений, что продуманные и правильно скорректированные действия, предпринятые в этих доках, могли бы спасти множество судов от полного выгорания. Однако такой попытки сделано не было. Пожар продолжал распространяться.

Казалось, что эта последняя ошибка, как и все происшедшее в тот день, была роковой, будто зловещая рука судьбы вознамерилась довести трагедию ошибок до самого конца.

Сразу же после взрыва многие морские и армейские офицеры направились в доки. Приказа идти туда им никто не давал. Они сделали это прежде всего из любопытства, желания узнать, чем вызван взрыв. К тому же, будучи офицерами, они понимали, что и начальство непременно захочет выяснить, что произошло. Проведя «оценку ситуации», они доложили о своих наблюдениях.