Читаем Бомбейский взрыв полностью

— Предупредите всех капитанов, чтобы они имели достаточное давление пара, — сказал сэр Бенегал Рама Pay и добавил: — Примерно через час воен ные займутся очисткой складов. Я хочу, чтобы вы помогли им всем, чем можно.

Мурдешвар отправился предупредить капитанов, чтобы их механики развели пары.

Человеком, который взял на себя руководство операцией вывода судов из доков, был докмейстер Александра-дока Р. Винт. Он был ответственным за док в отсутствие старшего докмейстера. Когда раздался первый взрыв, Винт как раз подавал флажный сигнал одному из судов, чтобы оно входило в док. Он тотчас опустил флаги на половину фала, чтобы судно не приближалось, а сам отправился в свою контору. Там он увидел старшего докмейстера, который велел Р. Винту швартовать судно у пирса Баллард, а сам поехал на своей машине в док Виктория.

Винт вернулся и поднял флажный сигнал «до места». Судно ошвартовалось у причала, который ему указали. Тут прогрохотал второй взрыв. Опасаясь, что и он не последний, Винт просигналил лоцману, чтобы тот выводил судно назад, на внешний рейд.

У причала № 18 с внешней стороны дока стоял груженный бензином танкер. Винт подумал, что неплохо бы отвести и его от причала, где плавало множество горящих обломков, но не смог разыскать лоцманов. Один из докмейстеров, А. Томсон, вызвался помочь ему, и хотя не был опытным лоцманом, но искусно провел танкер сквозь армаду горящих парусных судов и поставил его на якорь на внешнем рейде.

Теперь перед Винтом встала новая трудная задача — снять со швартовов шестнадцать судов и через шлюз вывести их в безопасное место в открытом море. Не хватало большей части ласкаров Портового треста и экипажей буксиров. Но в конце концов это не имело большого значения. Работа заняла девятнадцать часов, из которых большая часть пришлась на темное время суток. Мрак рассеивали отблески пожара в доке Виктория, а у шлюза — мощные прожектора крейсера «Сассекс». Как только возникала необходимость в людях, тут же, словно из-под земли, появлялись добровольцы. Руководство на себя взяли бертмейстеры Портового треста. Ошвартовав одно судно, они переходили на следующее. Концы на причале принимали солдаты и штатские. Матросы с «Сассекса» взяли на себя роль экипажей четырех буксиров. Винт восторгался тем, как люди, не имея опыта, демонстрировали неожиданное мастерство: в темноте выводили суда из шлюза. Он подавал им обычные сигналы свистком. Большинство из этих любителей-буксировщиков и понятия не имели, что означают эти свистки, но каким-то образом понимали сигналы и делали как раз то, что требовалось в данный момент. Таким образом, все прошло довольно гладко, если не считать некоторых неприятностей.

Когда раздался первый взрыв, В. Хендерсон, директор судоремонтных мастерских торгового флота Индии, работал в доке с пятью своими сюрвейерами. Двое из них получили ранения. Отправив их в больницу, Хендерсон собрал остальных и пошел узнать, могут ли они чем-нибудь помочь. Чуть позже половины девятого они встретили подполковника Уайтхеда.

— Я бы хотел, чтобы вы собрали как можно больше людей и вывели из Александра-дока все суда с боеприпасами, — сказал Уайтхед.

Хендерсона удивляло, почему руководить этими операциями должен военный человек, и спросил Уайтхеда о его полномочиях. Тот ответил, что «его попросили поработать».

Хендерсон быстро, как смог, собрал своих людей — экспертов в деле швартовки — в Александра-доке. Но тут он понял, что работа уже сделана, правда в основном людьми неопытными. Хендерсон и его помощники могли посоветовать, какие суда выводить в первую очередь, какие — потом, но не было координирующей власти, и некому было изложить свои соображения. И хотя он даже лично разговаривал с Уайтхедом в штабе полиции, так и не почувствовал, что побывал в руководящем центре, который занимается устранением последствий катастрофы.

Сразу же после первого взрыва кто-то из должностных лиц Портового треста сделал ошибку, приказав всем контролерам складов Александра-дока отправляться по домам. Одновременно с ними ушла большая часть грузчиков и рабочих порта. На складах хранились 39398 ящиков с боеприпасами. Чтобы перевезти их в безопасное место, надо было вынести эти тяжелые ящики со складов, погрузить в грузовики, увезти подальше и выгрузить, чтобы отправить машины за следующими партиями ящиков.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное