Бомбы и бумеранги

…На центральной площади селения, возле здания бывшей станции, громоздился забор из листов паровозной обшивки. По совместительству он выполнял роль памятника уходящей эпохи – по всей видимости, старостимы всячески почитали эту «шкуру локомотивов», начищали до зеркального блеска и складывали рядом букетики полевых цветов. На заборе, балансируя длинными ногами, сидел бородатый старик с длинным унылым лицом и взирал на небо. Когда Сигизмунд подошел к нему поближе, тот, не оглядываясь, захрипел, как плохо отлаженный рупор на вокзале:

– Поезда, все поезда им подавай! Будто эти железные коробки могут быть пригодны для людей. Для прозябания – да, но не для жизни. В мои бы молодые годы, иеххх!.. – и старик сложил руки на груди, всем видом демонстрируя презрение к окружающему миру.

Под забором, не обращая на него внимания, тихо переговаривались Мак, хозяин постоялого вагона и человек в тужурке с плечевой нашивкой «начальник поезда». Наверняка, тоже Мак.

– Это он чего? – спросил Сигизмунд.

– Это он мечтал пилотом быть, но по состоянию здоровья в училище не попал. Комиссия забраковала. В детстве его, видите ли, паровоз чуть не сбил. Отпрыгнуть-то бедолага успел, но нервы с тех пор подводят: тик, бессонница, реакции ни к черту, – ответил один Мак. Второй продолжил:

– Неудивительно, что он паровозы возненавидел. А теперь вынужден с нами жить. С одной стороны, свобода, не под смогом городским, небо видно. Полицейские сюда не заглядывают. За попытку угнать дирижабль не накажут. С другой стороны, вокруг вагоны ненавистные. Заходить в них приходится. Опускать до общения с простыми смертными. Да, Иван?

– Нет! – огрызнулся Иван с забора.

– Где Линн, кстати? Я ее еще утром к тебе с кофе посылал, – радушный хозяин подошел к Сигизмунду и бесцеремонно повертел пуговицу у него на пузе. В любой другой момент сыщик изрядно возмутился бы по поводу такого нарушения личного пространства, но тут даже не стал бурчать и благоразумно пропустил такт «ой, а она с Александером вас пошла искать». Спешно раскланялся и поспешил вдоль поездов, заглядывая в открытые двери вагонов и крутя головой по сторонам, как одуревшая кукушка из часов.

…Ноги Александера торчали из-под куста. Рояля рядом не было, зато наблюдался грустный человек с изящной бородкой, которая сразу выдавала человека искусства.

– Я Боб, – протянул он руку в разноцветных пятнах от въевшегося краски. – Слышал, вы были дружны с Казимиром.

– Вовсе нет, – вежливо отозвался Сигизмунд, пытаясь сохранить невозмутимость лица в ситуации, которая требовала беготни по потолку и ругани, не употребляемой в приличном обществе. – На самом деле я шел к Бенедикту. Пешком, из Порт-Артура. Слава о его бонсаях докатилась и до наших мест.

– Ах, вот оно что. Просто Мак сказал, что вы вызвались найти убийцу, потому я и решил, что у вас личный интерес.

Сигизмунд сглотнул. Быстро пролистал в уме события прошедших суток, пытаясь понять, в какой момент успел выдать себя. Момента такого не было. Они что тут все, спиритизмом да чтением мыслей балуются? Где-то в уголке сознания возникла предательская трусливая идея о том, что слухи про горных духов и мистическое безумие старостимов могут оказаться правдой.

– И если вы вдруг подумаете, что мы балуемся чтением мыслей, вы ошибаетесь, – Боб задумчиво закусил губу и уставился поверх головы собеседника в облачное предгрозовое небо. – Иначе мы бы… я бы сумел предотвратить его смерть. Александер отлично шутил. И был хорошим другом. Не поможете?

– В погреб? – спросил понятливый Сигизмунд.

– В него, – пробормотал Боб и ухватил машиниста-пасечника за ноги покрепче.

Под кустом и в обозримом пейзаже в целом саквояжа не наблюдалось.

В погребе, под полкой с маринованными патиссонами, обнаружился хозяин вагона. В руках у него был намертво зажат пакет с заморским кофе, которым он то ли отбивался, то ли до последнего не отдавал нападавшему. Тому сопротивление, по всей видимости, не сильно понравилось, потому что в глазнице у Мака красовался железный штырь, не совместимый с жизнью.

«Хоть далеко тащить не придется, – устало подумал Сигизмунд. – Прямо тут зароем». Ему очень хотелось на воздух, подальше от мертвецов, лопат и от деловито копающего Боба – тот еще человек искусства! – но снаружи с треском раскатывался гром и воздух трещал от разрядов. Молнии били в громоотводы над кабинами паровозов, искры плясали над селением – казалось, само небо вглядывается в незадачливого сыщика и покатывается над его попытками найти украденные четыре миллиона.

«Ну, найду я их – и что дальше? – Сигизмунд дернул плечом и со свистом выдохнул сквозь зубы. – Тут их не потратишь… Стоп. – Он затряс головой, отгоняя чужую, будто навязанную извне мысль. – Я же не собираюсь здесь оставаться. Что за бред. С чего эта мысль вообще могла прийти в голову?»

– Надо найти того, кто Мака прикончил, – пробормотал Боб. – У него отличный кофе был. И амбиции. Еще немного, и в начальники паровоза выбился бы. Чуть выше по ущелью отогнали бы вагоны – и зажили. И только Антуан говорил – зачем, нам и тут хорошо…