Бомбы сброшены!

Это был самый грандиозный праздник в истории! Лица были вымазаны жженой пробкой и губной помадой. Подножки ставили всем без различия званий и должностей. Если кто-нибудь взглянул бы на это со стороны, он поразился бы нашему поведению. Однако нам просто требовалось стравить пар, который накопился за долгое время из-за бездействия фрицев. Я сбежал, не дожидаясь конца вечеринки, надеюсь, понятно — почему.

На следующий день парни целый час пытались отмыть мое лицо. Ближе к концу праздника моя жена нарисовала мне губной помадой на щеках два больших вопросительных знака. Тогда это выглядело довольно смешно, но на следующий день мне не удалось их стереть. Мы даже испробовали бензин — напрасно. Поэтому мне пришлось докладывать полковнику Фуллергуду о прибытии к новому месту службы, имея поцарапанную физиономию и две красные полосы на щеках. Однако был Новый Год, и мне кажется, он приписал это плохому ликеру. Во всяком случае, он не сказал ни слова.

Дни в учебной эскадрилье потихоньку складывались в недели. Я не мог сказать, что был счастлив, но Фуллергуд был идеальным командиром в такой ситуации, и жизнь не казалась уж совсем отвратительной.

Зато новости казались такими. Мы начали год, полные надежд. Русские развернули контрнаступление под Харьковом, одновременно генерал Окинлек, наступая в Ливии, сумел захватить Бенгази. Но потом оба наступления были остановлены. Хотя в России немцы ничего не делали до весны, их Африканский Корпус перешел в контрнаступление почти немедленно. Наши войска откатились до самой Газалы.

Мы растратили слишком много резервов в последних боях. Я несколько раз встречался с парнями, которые воевали в составе ВВС Пустыни. Они говорили, что дела шли скверно. Впереди нас ждали мрачные дни, в этом они не сомневались.

А тут еще и на Дальнем Востоке на нас обрушилась делая череда несчастий. Сначала американский флот был разгромлен в Пирл-Харборе, потом у побережья Малайи японцы потопили «Рипалс» и «Принс оф Уэлс». Японцы захватили господство на Тихом океане. Все у них шло, как по маслу. Они высадили десанты на Филиппинах, в Голландской Ост-Индии, на полуострове Батаан. Союзники сражались отчаянно, особенно голландцы, однако слишком велико было превосходство противника. Мы медленно отступали по всему фронту.

А затем настал черный февраль. После предательства Сиама и капитуляции Французского Индокитая японцы начали наступление на Малайском полуострове. Огромная крепость Сингапур, которая была предназначена для обороны только со стороны моря, 15 февраля сдалась. Множество белых пропало бесследно. Это был самый тяжелый удар, который получила Британия после Дюнкерка. Но это был удар не только по Британии, падение Сингапура стало ударом по всем нациям, сражавшимся за свободу.

Потеря престижа была полной. А тут еще последовал новый удар в течение одной недели. После года постоянных бомбардировок линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау» в сопровождении крейсера «Принц Ойген» покинули свое убежище в Бресте и прорвались по Ла-Маншу в родные германские порты. Немедленно по всей стране прокатилась волна возмущения. На военных обрушилась жестокая критика. Сначала Бомбардировочное Командование, а потом Королевский Флот и правительство попытались оправдаться на газетных страницах. Однако они стали лишь мишенью злых карикатур. В Америке, которая недавно стала нашим союзником, тоже недоумевали. Зато в Берлине трубили в фанфары.

Если говорить об этих двух несчастьях, то о первом я знаю слишком мало. Лишь несколько человек прибыли с Дальнего Востока, и они рассказывали ужасные истории о всеобщей апатии и вялости. Конечно, настанет день, когда мы узнаем правду, но это случится только после окончания войны. Но о бегстве «Сэмона» и «Глюкштайна» стоит поговорить.

В течение целого года эти корабли круглыми сутками подвергались ударам наших самолетов. «Почему их не уничтожат или, хотя бы, не повредят?» — спрашивали люди на улице. Ответ был прост. Летчики их не видели. Не только свет сотен прожекторов, но и множество ложных целей вместе с тысячами снарядов зениток превращали крошечный участок неба над портом в настоящий ад. Брест было просто невозможно бомбить, не говоря уже о том, чтобы попасть в корабли. Даже когда наши самолеты появлялись днем, немцы тут же укрывали все окрестности густым желтым дымом, сквозь который не было видно ничего. Наши самолеты сбрасывали бомбы наугад. Определившись по соседнему острову, они ложились на боевой курс, через 5 минут сбрасывали бомбы… И мазали. Однако немецкие линкоры целый год простояли в порту, не выходя в море.