Бомбы сброшены!

«Ланкастер» медленно выскользнул из общего строя и, как подраненная птица, пошел к земле. Со всех сторон ожили зенитки — в Мангейме, Франкфурте, Майнце. С того места, где я оказался, я мог прекрасно видеть, как наши парни прорываются сквозь огневую завесу. А вот по мне фрицы не стреляли. По мне не стреляли даже пулеметы. Может быть, они принимали меня за свой ночной истребитель. Высоко над собой я мог видеть «Ланкастер» в луче прожектора, его крылья ярко сверкали. Мне даже показалось, что я различаю отдельные самолеты в свете пожаров, бушевавших на улицах Штутгарта. Весь город был в огне.

Мимо меня просвистела огромная бомба, несущаяся вниз. Через несколько секунд внизу, на земле, куда она упала, появилась большая вспышка. Мой самолет вздрогнул и заплясал, как легкий листочек. Я помню, что в какой-то момент увидел в 200 ярдах перед собой серию зажигалок. Это действительно интересно, оказаться под бомбами, пилотируя тяжелый бомбардировщик.

Мы сбросили свой груз, и мой бедный «Ланкастер» буквально подпрыгнул, когда бомба вывалилась из его брюха. Я резко развернулся и спикировал к земле.

В эти напряженные моменты мы почти не разговаривали, однако, когда мы покинули район цели, парни на борту оттаяли.

«Завтра отпуск».

«Да, завтра смоемся».

«Я отправлюсь рыбачить».

«А я буду отсыпаться».

«Завтра отпуск».

Моя жена работала на военном заводе недалеко от Лондона тоже без отдыха, но теперь я смогу забрать ее домой. Мы сможем наконец подышать свежим и сладким воздухом Корнуолла.

Вскоре, благополучно уклонившись от ночных истребителей, мы оказались над английской землей. А через несколько минут я влетел в свою комнату и принялся торопливо срывать одежду, чтобы прыгнуть в постель. Когда я отключился, я думал об отпуске и плеске прибоя у скал Корнуолла.

На следующий день я поднялся поздно. В ушах все еще звенело, а глаза были красными и слезились, словно под веки набили песка. Мне очень хотелось поваляться подольше в теплой постели, которая была такой тихой и мирной. Я хотел подремать, побыть один. После года непрерывного участия в боях я слегка устал. Я подумал, что человеческая выносливость имеет свои пределы. Как бы вы ни издевались над собственным телом, оно не может больше, чем может.

Вошел адъютант эскадрильи Чарли.

«Что-нибудь важное?» — спросил я сонно.

«Новое назначение, сэр».

В его голосе звучало неподдельное сочувствие. Или он был хорошим актером.

«Новое — назначение?! Куда?!»

«В штаб 5-й группы».

Я что-то такое слышал перед тем, как отправиться в отпуск. Командир группы говорил, что я сделал вполне достаточно, и все-таки известие оказалось совершенно неожиданным и стало для меня ударом. Назначение в штаб! Вот еще не хватало.

Я нашарил телефон, стоящий рядом с кроватью, и позвонил в штаб группы. Чарльз присел на уголок кровати и стал следить, как Ниггер старательно жует один из моих шлепанцев, улегшись на коврике перед камином.

Коротко переговорив с начальником штаба, я выяснил, что все это правда. Мою эскадрилью должен принять Джон Сирби, а мне завтра после обеда надлежало прибыть в штаб. Причины объяснит командир авиагруппы. Судя по всему, он хотел, чтобы я помог написать наставление будущим пилотам бомбардировщиков.

«Написать книгу?»

Да я в жизни ничего подобного не делал. И времечко они выбрали самое подходящее. Как раз, когда началось настоящее бомбардировочное наступление.

В крайнем случае, я был согласен на пост командующего базой. Тогда мне хоть предстояло заниматься подготовкой операций. Но что самое скверное — накрылся мой отпуск.

Я попросил Чарльза послать телеграмму Еве и разъяснил, что должен делать мой экипаж. Когда я кончил давать инструкции, Чарльз невозмутимо поднял трубку телефона и заказал большой зал в местном пабе.

Вечером мы устроили там грандиозное прощание. Вино лилось рекой, было сказано много теплых слов. Я поднялся и произнес нескладную речь, нервно поглядывая в стакан. Остальные парни на время притихли, слушая.

Я сказал, что пробыл в этой эскадрилье около года, и что мне очень жаль уходить. Я пожелал им удачи во всех полетах, которые они совершат без меня. Они все еще числились одной из лучших эскадрилий Бомбардировочного Командования, а по-моему, так и просто лучшей. Трудно сказать что-нибудь связное в таком положении, как мое. Однако, когда я сел, раздалось несколько одобрительных возгласов.

А затем началась большая пьянка.

На следующий день я прибыл в Грантхэм. Штаб авиагруппы, как, впрочем, и любой другой штаб, довольно занимательное место. Это царство спокойной, холодной деловитости. Девочки из вспомогательной службы КВСС носятся взад и вперед с чашками чая. Усталые мужчины ходят по коридорам с красными папками в руках. Желтые лампочки над дверями командира группы и начальника штаба почти постоянно горят, показывая, что они заняты. Здесь каждую минуту принимают великие решения. У всех постоянно не хватает времени, и мне стоило большого труда втиснуться в эту суматоху.