Бомонт и Флетчер

Клиффорд Лич справедливо замечает, что во времена монархии Стюартов было просто невозможно в прямой форме обсуждать, а тем более осуждать королевское самодержавие. С этой точки зрения уже самый факт дискуссий о королях в пьесах Бомонта и Флетчера нельзя недооценивать.[26] У героев все же есть относительная свобода мнений, и, думается, очень верно определил характер позиции Флетчера (и Бомонта) И. А. Аксенов, который писал: «Для того чтобы отражать свою эпоху, вовсе не нужно непременно родиться в сословии, которое являлось носителем социальной новизны и должно было произвести в (ближайшем будущем революцию. Представители обреченного на слом сословия в своей полемике с наступающим противником иногда оказывались способными идти дальше своих оппонентов. Передовое дворянство в период подготовки великой английской революции критиковало и святость религии и богоугодность самодовлеющего монарха — самые святые предметы почитания будущих неукротимых революционеров, уже и тогда за своими прилавками и ремесленными станками примерявших железные бока милиционных панцырей. Оно смело критиковать и „святость всяческой власти“, понятие, которое так усердно отстаивал Жан Ковен (он же Кальвинус), и безусловность понятия государства, указывая на сословный характер его устоев. Оно ехидно предсказывало, что в основу затеваемого буржуазией порядка неизбежно ляжет еще не сформулированное Гоббсом правило: „человек человеку — волк“.»[27]

Не лишнее напомнить, что и Шекспир отнюдь не выступал против принципа монархии. Ни в его время, ни тогда, когда писали Бомонт и Флетчер, республиканские идеи еще не получили сколько-нибудь значительного развития в Англии. Поэтому бесплодно задаваться вопросом, отрицали ли Бомонт и Флетчер монархический строй. Мы больше узнаем об их взглядах, присмотревшись к тому, каким выглядит этот строй и что представляют собой носители власти в их пьесах.

Но и этому не следует придавать слишком большого значения. Меньше всего сами Бомонт и Флетчер интересовались политическими вопросами, потому что они жили в такое время, когда самые высокие понятия, утверждаемые их персонажами, как правило, служили слабым прикрытием житейской практики, не имевшей никакого отношения к нравственным или общественным принципам. У Бомонта и Флетчера нет государственно-политического идеала. Они свободны от иллюзий, будто благо человека связано с мощью государства. Основу пьес Бомонта и Флетчера составляет сознание бесплодности поисков общественной справедливости и социальной гармонии. Каждый должен сам добиваться удачи и счастья, и ни у кого из персонажей Бомонта и Флетчера жизненный идеал не связан с заботами об общем благе.

БЕЗВРЕМЕНЬЕ

Политический индифферентизм составлял органическую часть того общего умонастроения, которое характерно для пьес Бомонта и Флетчера.

Когда поставили на сцене «Гамлета», Флетчеру было двадцать два года, а Бомонту семнадцать лет. Когда появился «Король Лир», одному исполнилось двадцать шесть лет, другому — двадцать один год. Значит, молодость Бомонта и Флетчера совпала с временем, когда произошла духовная катастрофа, вызванная сознанием того, что идеалы гуманизма не осуществились и жизнь развивается совсем не так, как хотели гуманисты. Вопиющее несоответствие действительности идеалам вызвало те душевные потрясения, которые запечатлены Шекспиром в его трагедиях, и то негодование, которое Бен Джонсон выразил в своих сатирических комедиях.

Для поколения Шекспира то было крахом иллюзий относительно перспектив общественного развития. Но Шекспир и его сверстники из гуманистических кругов не утратили веры в идеалы. Иным было умонастроение следующего поколения, к которому принадлежали Бомонт и Флетчер: у них не только не было иллюзий, но для них уже померкли и идеалы.

Если кратко определить состояние умов нового поколения, то оно было таким: благоприятных перемен не приходится ждать, «золотого века» всеобщего благоденствия не будет; все лучшие идеалы растоптаны, и вера в них никакого удовлетворения не может дать; надо приспосабливаться к жизни, как она есть, надеясь на счастливую случайность, которая может принести отдельным людям удачу, а в общем, нет ничего прочного и постоянного; в чем смысл жизни — не ясно, но жизнь все же благо, от которого нелепо отказываться.

Пьесы, созданные в таком умонастроении, естественно, не претендуют на то, чтобы быть школой жизненного опыта. Бомонт и Флетчер не изображают закономерностей жизни, потому что твердо убеждены в отсутствии их. Жизнь для них — цепь ярких и интересных случайностей, лишенных, однако, смысла. Бомонт и Флетчер не пытаются искать типичные явления жизни, исходя из драматического изображения которых можно было бы вывести какую-нибудь положительную мораль. Это не соответствовало бы их умонастроению и чуждо природе их драматургии.

АМОРАЛИЗМ