Бомж

Командир подскочил, как ужаленный, впился взглядом в том направлении, куда зек указывал и похолодел. К лагерю огромными прыжками неслись те две давешние зверюги, что сожрали его расстрельный взвод и зеков у оврага. Немного в отдалении виднелись твари поменьше, было их там пять или шесть, на таком расстоянии не разобрать. Командир бросился к пулемёту, разворачивая его в сторону ворот. Твари были уже совсем рядом. Одна с ходу врезалась в створку ворот, круша дюймовые доски из лиственницы и разрывая проволочное заграждение. Ворвавшись внутрь, звери резко затормозили, вспарывая землю огромными когтями толстых лап, остановились, принюхиваясь и изучая обстановку. Передний поднял свою уродливую голову вверх, сразу же поняв с какой-такой важной целью у вышки собралась целая толпа свихнувшихся. Застучал пулемёт. Одной длинной очередью, не останавливаясь, командир поливал свинцом самую большую зверюгу, стараясь попасть в наиболее, по его мнению, уязвимую часть - голову. Зверь тут же прикрыл передней конечностью свою башку, совсем по-человечески, защищая её от жалящих кусочков металла. Пулемёт не утихал, лапа твари не смогла полностью закрыть огромную голову: несколько пуль угодили в самое незащищённое место - в глаз и разнесли там внутри все, рикошетируя от прочных стенок черепа. Тварь грохнулась на землю, командир тут же перевел огонь на второго зверя, яростно вбивая свинец в тело зверюги, пока патроны в ленте не закончились. Командир потянул вторую ленту из коробки, явно не успевая перезарядить до начала атаки, но к счастью, второй громадный зверь внезапно принял решение немедленно ретироваться. Наверное, судьба сородича так на него повлияла - они же считали себя полностью неуязвимыми, а тут такая неприятность. Тварь резко повернулась и такими же огромными прыжками понеслась назад к лесу, причем уходила зигзагами, что, несомненно, указывало на наличие у ней некоторых умственных способностей. Командир, наконец-то вставил ленту и подтащил пулемёт к самому краю вышки, опустив ствол вниз.

- Ленту держи! Смотри, чтобы не перекосило! Нам теперь скрываться не от кого, смотри, как улепётывает!

Пулемёт застучал экономными короткими очередями, кроша головы и тела плотно столпившихся у основания вышки свихнувшихся. Когда лента закончилась, ствол пулемёта так накалился, что вода в кожухе стала закипать. Стрельбу пришлось прекратить. Командир заправил последнюю пулемётную ленту, передернул затвор, подхватил винтовку и полез по ступенькам вниз.

- Смотри в оба, и башкой крути во все стороны, если прибежит здоровенный, прикроешь. Там просто всё: держишь за ручки, жмёшь на гашетку. Остыть ему нужно, без особой нужды не стреляй, заметишь кого, крикни просто, я быстро вернусь.

- Куда вы?

- Кое-что доделать требуется, я скоро.

Пока Сергей Николаевич исправно бдел, снизу слышались смачные удары штыка и более глухие - приклада, затем прозвучали выстрелы из нагана. По лестнице застучали сапоги, командир поднялся, держа в запачканной кровью руке наган, который тут же принялся набивать добытыми где-то патронами. Вместо шинели на нем была одета кожаная куртка, явно снятая с чужого плеча.

- Вот, разжился у Санька, другана бывшего, самолично башку ему прострелил, только не Санёк это уже был, а зверь лютый. Что ж это творится профессор? Что с людьми сделалось? Ведь хорошие были товарищи, преданные нашему делу, а тут такое расстройство. А винтовке хана. По черепушкам пока охаживал живоглотов, переломилась, не выдержала. Крепкие у них черепушки и, похоже, боли совсем не чувствуют. Я ему штык в брюхо, а он винтовку схватил и тянет к себе, до меня, чтоб, сука, добраться. Я ему дырку во лбу высверлил из нагана, только тогда утихомирился, зараза. Винтовку вытянул, а она на половину в крови и кишках, в руки брать противно. Выпить мне надо, хорошо выпить и забыть это всё, хоть не надолго. Башка ещё трещит как с большого бодуна, ослаб я что-то, сил нет никаких. Сам то как?

- Я тоже нехорошо себя чувствую, и чем дальше, тем хуже.

- Захворали мы с тобой Серёга, чую, что захворали, как бы тоже в такую же тварь как эти, не перекинуться. Ты, ежели чего такого в себе или во мне заметишь, говори сразу, не таись, а то после ещё хуже будет. У меня сил, чтобы застрелиться хватит, а вот в тебе не уверен. Я тебе скажу - лучше пулю себе в башку, чем такое, согласен?

- Мы бы давно уже стали такими, как они. Наше недомогание другого рода, так что насчёт превращения в людоедов можно не беспокоиться.

- Хорошо, ежели так. Надо бы осмотреться здесь получше. Стреляли же, значит, могут быть и другие выжившие. Очень надеюсь, что смог кто схорониться. Сейчас передохну немного и схожу. Ты оставайся здесь. Задача прежняя: наблюдать и, если что, предупредить. Здоровый сбежал, но может и вернуться. Там за оградой ещё паслись несколько зверюг, те что помельче, так что расслабляться нам рано. Пулемёт остывает вроде, водички подлить надо бы в кожух, там уже, поди, половина выкипела.

Часть третья. Отцы – основатели. Илко.