Бомж городской обыкновенный

Пиво закончилось, и Витек стал жадно смотреть на другого соседа с жестянкой. Тот почувствовал его взгляд и вскоре тоже протянул недопитую банку. Витек возликовал. Какие добрые люди! Тем более нужно их поддержать. Теперь он уже не испытывал страха перед омоновцами. Ему казалось, что те не посмеют бить народ. Такого еще не бывало. На понт берут своей мрачной экипировкой. Демократия у нас или как?

Но омоновцы посмели. Они внезапно появились впереди из переулка, перегородили колонне дорогу и стали стучать дубинками по щитам. Однако Витек все еще не верил в серьезность их намерений. Он отшвырнул банку и стал продираться в передние ряды. На него косились, но пропускали.

Он подоспел вовремя. Омоновцы двинулись на колонну и после предложения разойтись принялись молотить по ней дубинками. Потом рассекли толпу на части. Витек оказался меж двух огней. Но он все еще не потерял боевой дух.

– Козлы драные! – крикнул он в лицо одному. – Даешь свободу!

Тот посмотрел на него с удивлением. «Прибью придурка!» – решил он. А вслух сказал:

– Счас!

И с удовольствием занес дубинку над головой.

Витек понял, что сейчас ему основательно врежут. Предполагаемое место удара уже заныло в ожидании контакта с армированной резиной. «Опять влип, – с тоской подумал он о себе в третьем лице. – Ну кто тебя, бля, за язык тянул?»

Тут в суматохе его кто-то толкнул под колено и он упал. Это спасло его от удара. Дубинка пронеслась в сантиметре от его головы, он даже почувствовал ее волосами. Омоновец не смог побороть инерцию замаха, и дубинка угодила в голову его товарищу, с которого демонстранты как раз сорвали каску в пылу борьбы. Удар был настолько сильным, что Витьку даже показалось, будто у того на мгновение из ушей выглянули мозги, а потом втянулись обратно.

«После такого удара малый вряд ли останется нормальным», – подумал он даже с некоторым сочувствием и оглянулся. Вокруг колыхались ноги толпы. На земле валялась какая-то палка. Витек схватил ее, оперся и встал.

Тот самый омоновец опять занес дубинку. Витек инстинктивно поднял палку, чтобы защититься. Ударенный в это время оглянулся. Это был здоровенный парень с лицом, не отягощенным признаками интеллекта. Ударивший кивнул на Витька – он, мол, ударил. Тот издал рычащий звук, развернулся и двинулся на бомжа. Витек понял, что все предыдущее было только разминкой, а главное начнется сейчас.

Глаза омоновца были пустыми, а лицо выражало лишь крайнюю степень жестокости.

– Пор-р-ву! – пообещал он, и Витек ему сразу поверил.

Он представил, что тот отрывает ему руки и ноги, как дети отрывают лапки мухам или жукам, а после зашвыривает туловище в кусты. Становиться «самоваром» ему никак не хотелось. Неведомая сила, рожденная инстинктом самосохранения, подбросила его в воздух, вынесла из толпы и кинула в переулок. Так быстро он еще никогда в жизни не бегал. Но и омоновец не отставал – большими прыжками он несся сзади, неотвратимый, как локомотив на рельсах.

– Не уйдешь! – крикнул он, настигая бомжа, и Витьку захотелось заплакать от страха и попросить прощения, хотя он и не был ни в чем виноват.

Но он продолжал бежать. Сил на то, чтобы говорить, уже не оставалось. Они неслись по проезжей части, уворачиваясь от редких в этот час автомобилей, и омоновец становился все ближе и ближе. В соревновании двух организмов побеждал тренированный и хорошо питающийся, а тощий и ослабленный многолетним пянством проигрывал. Бомжа могло спасти только чудо.

И оно произошло. На груди у омоновца вдруг зашипела рация и властный голос потребовал:

– Восемнадцатый, ответьте «Волге»!

– На связи! – гаркнул тот на бегу запыхавшимся голосом и замедлил движение.

– Почему до сих пор не в автобусе?

– Преследую нарушителя!

– Какого еще нарушителя? Отставить!

– Не могу – он главарь.

– Что?! Немедленно в автобус! Мы уезжаем! Восемнадцатый не ответил. Он сунул рацию в карман и опять устремился за бомжом. Но тот был уже далеко. Он нырнул во двор, выбежал в другой переулок, заскочил в еще один двор и затаился в полуразрушенном особняке, стоявшем под зеленой сеткой.

Восемнадцатый побежал дальше, а когда понял, что упустил жертву, вернулся, топоча тяжелыми ботинками.

– Я найду тебя, сучий потрох! – то и дело бормотал он себе под нос как заведенный.

Было в этом бормотании что-то странное, наполовину безумное. «Конечно, найдешь, – насмешливо подумал бомж. Страх у него уже прошел, а адреналин еще не выветрился и он чувствовал себя победителем, чем-то средним между ковбоем и джигитом. – Все находят приключения на свою задницу – и ты найдешь».

Он еще не знал, что слова Восемнадцатого не пустая угроза, а приключения у них будут общими.

2