Бондаровна

Посадил пан Бондаровну
В красный угол хаты,
Как в чести невесту, в славе
На свадьбе богатой.

Ставит пан на стол дубовый

Вино дорогое,
Стол от яств обильных гнется,
Льется мед рекою.

Музыкантов пан вельможный

В хату призывает,
По всему видать, пирушка
Предстоит большая.

Не прельщает Бондаровну

Панская потеха.
Панской милости не верит
И не верит смеху.

Она свесила головку,

Руки заломила,
Пан из горницы выходит —
Здесь ему не мило.

Тотчас он ружье приносит,

Пулей заряжает
И последний Бондаровне
Выбор дать решает:

«Ну, что хочешь себе выбрать,

Пышная паненка:
То ль беседовать со мною
Вот у этой стенки,

Коротать со мною ночки,

Пить, гулять в светлице,—
То ль навеки кости парить
Во сырой землице?»

VIII

Закипело местью сердце,
И глаза зажглися,
Нахмурились черны брови
И совсем сошлися.

Не такую, пан вельможный,

Видишь пред собою,
Что захочет честь и славу
Продавать с тобою.

Свое золото, палаты

Оставь, пан, себе ты,
Сам вино пей дорогое,
В бархат разодетый.

Пей, гуляй с родней своею,

Пока ваша сила,—
Чем с тобою обручаться,
Лучше лечь в могилу.

Честь девичья неподкупна,

Совесть непродажна,
Не боится Бондаровна
Лютой смерти даже.

Перед паном тем каневским

Девчина стояла
И в глаза глядела смело,
Смело отвечала:

«Ты силен своим богатством,

Знатностью своею,
За мной правда и народ мой,
Я тебя сильнее!

Чем с тобою дни и ночи

Коротать в светлице,
Лучше вечно кости парить
Во сырой землице!»

IX

Тут как выстрелил пан лютый
В смелую девчинку,
И упала Бондаровна
Скошенной травинкой.

Захлебнулась кровью алой,

Сердце обомлело,
Не травинкой повалилась,
А березкой белой.

Золотые ее косы

Расплелися ровно,
Легли прядями льняными
Возле Бондаровны.

Лишь глаза одной обидой

Наполнены были,
Как бы всех спросить хотели:
«За что погубили!»

Видно, в сердце та обида

К лиходею входит —
Пан Потоцкий туча тучей,
Места не находит.

Проклинает сам себя он

И такую ночку.
Зовет мать, отца убитой,
Чтобы взяли дочку.

Пришел старый Боидаренко,

А с ним Бондариха,
И над дочкой причитали,
Причитали тихо.

Ой, они ломали руки

Над своей родною:
«Полегла ты, наша дочка,
За всех головою!»

X