Боно. Удивительная история спасенного кота, вдохновившего общество

Ключи были надежно спрятаны в карман. По дороге к нашему новому дому, сидя на заднем сиденье такси, я сжимала ее руку, когда машину бросало из стороны в сторону в районе Центрального парка. Она оказалась настоящей жительницей Нью-Йорка. Местные ожесточенно оспаривают тот факт, что они живут в мегаполисе. Они говорят, что это всего лишь ряд поселков, называемых пригородами. Все с восторгом отзываются о своем пригороде. Мне не терпелось увидеть наш. Из-за его близости к штаб-квартире ООН мне представлялось, что они населены сплошь двойниками Дэниела Крейга, вооруженными отравленными зонтиками.

Когда такси остановилось перед обшарпанным зданием в форме куска пиццы на углу 44-й Восточной улицы, я слегка опешила. Магистраль с односторонним движением, протянувшаяся от Ист-Ривер короткой лаконичной линией, мало напоминала аллею, засаженную цветущими деревьями, которую я нарисовала в своем воображении.

Мы вытащили сумки на тротуар. Уроженец Северной Африки в халате по щиколотку и национальном головном уборе продавал дамские сумочки с лотка на углу. Когда мы подошли к нему и спросили дорогу, он указал нам на скромное строение из красного кирпича, зажатое между двумя высокими серыми зданиями. Примерно шесть этажей в высоту, построенное лет сто назад, оно смотрело на улицу своими голыми окнами, как старуха, которая не может вспомнить, как оказалась в таком странном обществе.

К входной двери, выкрашенной в ярко-алый цвет, вели узкие стертые ступени. Я вскарабкалась по ступеням, нащупала ключи в сумочке и беззвучно взмолилась богам Airbnb. (Даже если Теда не существует и все это – развод, пожалуйста, впустите нас и дайте нам крышу над головой на эту ночь.)

Бронзовый замок имел форму сердца, хотя и весьма исцарапанного за годы использования. Так здание сообщало нам, что, несмотря на усталый вид, оно все же обладало душой. Когда ключ плавно повернулся и дверь начала открываться, я почувствовала слабость в коленях от переполнявшей меня благодарности судьбе.

Заскрипев, отворилась дверь, открыв моему взгляду крошечный коридор, ведущий к крутым, забрызганным краской ступеням. В лучах бледного света кружились пылинки. Застоявшийся воздух напоминал, что за долгие годы эти стены перевидали много живых и много мертвых.

Наша квартира находилась на четвертом этаже, то есть нам пришлось подниматься «всего» на три пролета вверх, и я решила, что если это не доконает мои суставы, то однозначно сделает их сильнее. Первая часть квеста заключалась в том, чтобы затащить мой огромный, как гроб, чемодан в наше будущее гнездо. Лидия предложила помочь мне с багажом, но мне не хотелось, чтобы она решила, будто ее пригласили ухаживать за гериатрическим пациентом. Чемодан был дико тяжелым. После двух пролетов мои легкие горели огнем. Я остановилась, чтобы перевести дыхание, делая вид, что любуюсь дверями в форме подковы, обрамляющими лестничный пролет. Они все были выкрашены в разные оттенки коричневого и так плотно закрыты, будто жители квартиры боялись запустить внутрь даже частичку внешнего мира. К этому времени запах вокруг нас усилился, и теперь напоминал микс гнилых овощей, сыра с синей плесенью и немытых ног.

Я сделала знак Лидии идти вперед и, как только мне показалось, что опасность инфаркта миновала, затащила чемодан на последний пролет.

– Думаю, это здесь, – сказала она с замешательством на лице.

Зловоние, которое к этому моменту стало невыносимым, исходило из приоткрытой двери перед нами. Изнутри доносилась какофония грохота и лязга. Квартира – наша квартира – была оккупирована полтергейстом с синдромом недержания.

– Э-эй? – позвала я тем самым тоном, который использовала моя тетя, заваливаясь в гости к ничего не подозревающим родственникам.

Ненадолго наступила тишина, за которой последовало сопение и мрачный вздох. Я инстинктивно подтолкнула Лидию вперед, чтобы узнать, что происходит. Даже древние полководцы знали, что конфликты легче решаются, если дать слово юным пажам.

Но обмен любезностями занимает слишком много времени. А мне отчаянно хотелось снять ботинки и где-то улечься – пусть даже посреди этого зловония. Кроме того, тот, кто был в нашей квартире, должен был знать, что мы заранее заплатили аренду за месяц.

Я осторожно шагнула через порог, и моим глазам открылась постапокалиптическая сцена. Пол был весь покрыт обертками от продуктов, пенопластовой посудой, пакетами и пустыми бутылками. Около камина валялось мусорное ведро, изрыгая клубок недоеденной лапши. С незастеленной кровати под окном на пол изливались скомканные простыни и одеяла.

Квартира ничего общего не имела со стильными снимками, которые мы видели в интернете. Узнать можно было только фиолетовые шторы и стеклянный кофейный столик. Лежанка с черной кожаной обшивкой («уютный диван-кровать») была похоронена под кучей чего-то, напоминающего рваное изношенное нижнее белье.