Бонсай

Он попытался выхватить ребенка, но Ольга вцепилась в сына мертвой хваткой, и после непродолжительной борьбы Седло был вынужден отступить. И еще два раза ударил женщину по лицу. Схватил за волосы, притянул к себе.

– Шифр говори, сука!

– Не трогайте сына!

– Отдашь деньги – оставим в живых.

Но Шнырек понял – врет. Девка видела их лица, мусорам расскажет, а Седло всегда говорил, что в тюрягу больше не вернется. Ни за что не вернется. Так что конец девке.

Конец? На мгновение Шнырьку стало страшно, даже руки задрожали, но… лишь на мгновение. В тюрьму молодому тоже не хотелось.

– Шифр говори!

– Семь…

И замолчала.

На кухне что‑то разбилось. Что‑то тяжелое упало и разбилось.

– Кто в доме, тварь?!

– Никого!

– Врешь, паскуда! Кто в доме?! – Седло ударил Ольгу еше раз и толкнул к Шнырьку. – Держи суку, я посмотрю!

И вышел из комнаты. Руки у молодого вспотели, но женщину он держал крепко, за волосы. И нож приставил к ревущему младенцу, хотя не знал, сможет ли нанести удар… сможет ли убить?

Но нож приставил.

– Там никого нет, – как заведенная, повторяла Ольга. – Там никого нет, там никого нет…

– Тихо!

– Там никого нет, там никого не…

– Тихо! – Шнырек дернул женщину за волосы, поднял нож чуть повыше и уколол ее в шею. – Тихо!

На лезвии появилась красная капелька. Кровь и страх в глазах жертвы придали Шнырьку сил. Очень захотелось надавить сильнее, чтобы нож вошел в тело глубже, чтобы лезвие окрасилось красным, на всю длину…

– Господи, не убивайте!

– Тихо! – Шнырек настороженно прислушался. – Седло! Что у тебя?!

– Такой прикол!

Голос напарника был спокоен, даже весел, и Шнырек чуть расслабился.

– А что за грохот был?

– Горшок цветочный упал.

– Сам?

– А ты иди сюда, посмотри на эту хрень! И девку тащи!

Молодой бандит выволок Ольгу в коридор, остановился и удивленно выругался.

– Прикол, да? – рассмеялся Седло.

Прикол не прикол, но в первый момент Шнырьку показалось, что он спит.

По полу полз цветок.

Полз рывками, упирался ветвями, подтаскивал ствол и корни, падал, снова вытягивал вперед ветви, собираясь преодолеть еще пять‑десять сантиметров. Иногда он проскальзывал на гладком паркете, и движения вперед не получалось, но цветок не сдавался: поднимался и вновь продолжал путь. Он полз к тихо плачущей Ольге, к кричащему на ее руках Мишке.

Цветок полз, ею корни оставляли на полу грязный след, в полутьме коридора напоминающий кровавую полосу.

– Хрень такая! – заржал Седло, упирая в бока руки. – Он с кухни ползет, представляешь?

Молодой бандит промолчал.

– Слышь, дура, что это за мутант?

– Бонсай, – едва слышно прошептала Ольга.

– Чего?

– Может, он механический? – сглотнув, предположил Шнырек.

– А на … его в горшок сажать?

– Для понта.

Молодому бандиту очень не нравилось происходящее. Не нравился цветок. Не нравилось, что затихла женщина. И ее взгляд, обращенный к странному растению, не нравился. Была в нем надежда. Робкая. Отчаянная.

– Сейчас посмотрим, что там за механика.

Седло ухмыльнулся, наклонился к цветку и с силой провел кончиком ножа по стволу, прижав растение к полу.

– Вроде не режется…

И пропустил удар. Откуда‑то из глубины, из переплетения веток, из листьев, выскользнул длинный острый шип.

– Черт! – Седло отдернул руку.

– Что случилось?!

– Он меня ужалил!

– Что? – Молодой еще крепче взялся за волосы женщины. – Что?!

Но Седло, не отвечая напарнику, принялся яростно топтать ногами деревце.

– Гнида! Сука! Тварь! Убью! Шнырек, убей эту …ь!

Ольга закричала. Следом – Мишка. Молодой бандит неловко дернулся, на шее женщины появилась глубокая царапина. Перепуганная, позабывшая обо всем на свете Ольга попыталась вырваться, Шнырек озверел, и вдруг…

– А‑а…! – То ли прорычал, то ли простонал Седло. И закачался.

– Ты чего?!

Ольга притихла.

– Седло, ты чего? – повторил Шнырек.

– Плывет, – простонал бандит. – Перед глазами плывет…

Под его ногами лежал растоптанный бонсай.

– Плывет… ничего не вижу…

Седло пошатнулся, попытался ухватиться за стену, но не удержался и с неестественной плавностью, словно в замедленной киносъемке, повалился на пол.

– Эй, – дрожащим голосом произнес Шнырек. – Эй, Седло, ты чего улегся? Седло?

Мишка вновь зашелся в крике. У обессиленной Ольги подкосились ноги, она грузно осела, продолжая прижимать к себе сына, но молодой бандит забыл о женщине.

Шнырьку стало очень‑очень страшно.

– Седло, – неуверенно позвал он не подающего признаков жизни напарника. – Седло…

И в этот момент распахнулась входная дверь.

В углу скулил окровавленный Шнырек. Милиционеры были ни при чем – бил бандита ворвавшийся в квартиру Колыванов. Бил страшно, насмерть. Бил с такой яростью, что даже телохранители приехавшего вместе с Володей Дениса не сразу сумели его оттащить.