book1975

Мое личное общение с А. Ф. Иоффе началось, когда я перешел в его лабораторию. Вот тогда я близко узнал этого редкостного ученого и человека.

По старой привычке мастерового, я начинал свой трудовой день рано, за добрый час до того, как приступали к работе сотрудники лабораторий. Когда Иоффе выходил из своей квартиры, я уже возился у станка, стоявшего, как говорилось, сперва на лестничной площадке. Директор обычно останавливался возле меня, здоровался, расспрашивал о делах. Потом, когда я получил отдельную комнатку, он часто заходил и туда.

Сидеть подолгу в своем кабинете Иоффе не любил, предпочитая больше бывать там, где работали физики. Примерно раз в неделю он задерживался в каждой лаборатории дольше обычного. Расспрашивал сотрудником о том, что они сделали за прошедшее время, как оценивают полученные результаты. Если он видел, что люди продвинулись вперед, нашли и осмыслили нечто новое, он оживленно обсуждал их работу, советовал, как идти дальше. Но не навязывал свое мнение, категорически распоряжался очень редко, если вообще делал это когда-нибудь. Он просто развивал свои мысли по обсуждавшемуся вопросу, но мысли были так ясны, интересны, что люди быстро подхватывали их и охотно шли путями, которые он намечал. Он не заставлял, он предпочитал убеждать. Если же Иоффе видел, что продвижения вперед пет, у людей по возникло новых соображений и мыслей, он поджимал губы, лицо, на котором все привыкли видеть улыбку, становилось скучным, разочарованным. Он умолкал и быстро уходил. И это действовало па сотрудников сильнее, чем иное взыскание.

Заходя ко мне, директор прежде всего интересовался приборами, которые я делаю, говорил, что тот или иной прибор может дать в эксперименте и что должен дать сам эксперимент. И хоти я об атом уже слышал раньше от сотрудников, для которых прибор предназначался, очень часто именно разговор с Иоффе помогал мне по-настоящему проникнуть в суть дола, а это было непросто, так как в физике я разбирался тогда мало — образование-то оставалось трехклассным.

А потом директор увлекался и начинал развивать свои научные идеи. Рассказчик и лектор он был поразительный, и слушал я его всегда с черезвычайным интересом. Сидя на маленькой табуретке в моей мастерской, он давал волю своему научному леюбражению. Ему просто нужен был кто-то, чтобы высказать перед ним постоянно возникавшие идеи.

Я же безмерно гордился тем, что Иоффе делится своими мыслями со мной, может быть, далее первым. Его визит был для меня своего рода праздником, и после его посещения как-то лучше и легче работалось, я становился смелее в своих поисках.

Людей, лично знавших А. Ф. Иоффе, особенно во времена расцвета его деятельности, осталось, к сожалению, немного и становится все меньше. Он прожил большую, богатую событиями и замечательными делами жизнь и скончался полтора десятилетия назад в возрасте 80 лет. Но все, кто общался с Абрамом Федоровичем хоть от случая к случаю, испытал на себе удивительное обаяние этого человека, силу влияния на окружающих. Это объяснялось не только прекрасными качествами характера и способностями директора. Как я уже говорил, он был хорошим рассказчиком, его вдохновение, воодушевление быстро передавалось слушателям.

Семинарами физиков, где разбирались новейшие работы в различных областях нашей науки, Иоффе руководил много лет. Все сообщения он слушал очень внимательно, а потом выступал и излагал нелегкие проблемы обстоятельно и просто.

Ученые старшего поколения хорошо помнят Международную конференцию физиков в Москве в 1935 году. Она была посвящена проблемам изучения атомного ядра. Выступали ученые Англии, Америки, Германии, Индии и других стран. Говорили на разных языках, освещали нередко новые сложнейшие проблемы. Уловить все важное, о чем докладывалось на конференции, слушателям подчас было трудно, да еще мешала страшная жара, стоявшая в Москве,— дело происходило в разгар лета.

Заседания происходили утром и вечером, два раза и день. Руководили ими С. И. Вавилов и А. Ф. Иоффе по очереди. На последнем заседании выступил Абрам Федорович. Говорил он два с лишним часа, но зато изложил все самое существенное, что содержалось в прослушанных докладах, высказал свою точку зрения, оценил состояние работ в затронутых областях.

Увлечь он мог любую аудиторию. Случалось, брал слово на профсоюзной конференции или на съезде, скажем, металлистов, электротехников и начинал рассказывать о насущных проблемах, о завтрашнем дне физики, и аудитория слушала его затаив дыхание. Интересы его были необычайно широки и разносторонни.

Сейчас имя А. Ф. Иоффе чаще вспоминают в связи с физикой полупроводников. Действительно, он был одним из первых, кто начал разрабатывать эту новую область науки. Теперь полупроводники прочно вошли и в технику, и в быт.