«Бор-Бос» поднимает паруса

Оставленный ими отсыревший шалаш казался ему сейчас уютным и надежным убежищем. Павлик колебался. Огонек впереди все еще мерцал, словно указывал дорогу. Осторожно приподнявшись, Павлик поднес к губам горн и, вдохнув побольше воздуха, громко затрубил. Горн теперь был у ребят единственным оружием, и он сделал свое дело: в камышах послышалась возня, плеснула вода, и, замычав по-бычьи, в небо взлетела большая птица.

— Выпь, — облегченно сказал Павлик. — Пошли, первобытный Костя.

— Иди ты со своим первобытным! — рассердился Костя.

А выпь уже кричала где-то на другом берегу, и хотя, мальчишки знали, что это простая болотная птица, слушать ее все-таки не хотелось.

Ночью дорога всегда кажется длинней, а очертания самых обычных березок — необычными. Путешественники сначала приглядывались к кустам, не затаилась ли там какая-нибудь опасность, но потом осмелели, попривыкли и старались только идти побыстрей и меньше падать. Дважды из-под ног у них испуганно взлетали птицы, пугая ребят, один раз с писком юркнул в траву какой-то зверек. А мальчики все шли и шли. Огонек то прятался за деревьями, то снова мерцал. Наконец приятели почувствовали под ногами тропинку, а огонек превратился в маленькое освещенное оконце.

— Избушка! — шепнул Павлик.

Мальчики с минуту потоптались на месте, приглядываясь и прислушиваясь. В избушке стояла тишина.

— Пошли, — позвал Павлик.

— Пошли, — согласился Костя.

Но никто из них не двинулся с места.

— Пошли, — опять сказал Павлик.

— Пойдем, — из-за спины Павлика не очень твердо выразил свое согласие Костя.

Ребята сделали несколько шагов и снова остановились.

В это время свет в окошке заморгал и потух. Этого друзья никак не ожидали. Павлик взглянул на товарища и решительно зашагал к избушке. Костя хотел остаться на месте, — ведь бывает же, что один человек идет в разведку, а второй ждет. Но стоять одному в темноте еще страшней, чем идти к неизвестно чьему убежищу, и Костя догнал Павлика.

В темноте можно было подумать, что это та самая знаменитая избушка на курьих ножках, без окон, без дверей, про которую отлично знают из сказок все дети, потому что найти в ней дверь оказалось действительно непростым делом. Приятели обошли избушку вокруг, но входа не обнаружили. Тогда они стали щупать стены — и опять двери не нашли.

Подумав, Киле решился и постучал в оконце. В избушке как будто только этого и ждали: Павлик еще продолжал стучать, а рядом с окошком, весело заскрипев, распахнулась дверь.

— Ну, ну, айда, парнишки, заходите, — пригласил человек, открывший дверь.

Он чиркнул спичку и, когда ребята вошли, зажег свечу.

— Закутай дверь плотней, — сказал человек Косте, — а то гнус налетит.

Костя догадался, что «закутай» значит «закрой», и поспешно прикрыл дверь.

Хозяин избушки был бородат и лыс.

— А я вас давно приметил, — он окинул ребят настороженным взглядом. — Загасил свечу, вижу — у землянки мальцы топчутся. Что, думаю, за полуночники? Откудова вы такие нарядные?

Костя и Павлик переглянулись и прыснули от смеха. За эту ночь они промокли и изрядно вымазались. Посмотрела бы на них Ида Сергеевна, какие они «нарядные»!

— Из лагеря мы, — объяснил Костя и, как воспитанный человек, добавил: — Здравствуйте!

— И вы будьте здоровы, — улыбнулся старик. — Как же вы с Утиной протоки сюда попали?

Мальчики, поправляя друг друга, стали рассказывать о своих приключениях. Правда, они умолчали, что путешествовали на фрегате «Бор-Бос», а сказали, что плыли просто на плоту. Не узнал дед и о первобытных людях. Но это не меняло дела.

— Так, так, — произнес старик, когда приятели кончили свой рассказ. — Есть-то, поди, хотите?

Костя и Павлик переглянулись, разом проглотили слюну, а Костя спросил:

— Соль у вас, дедушка, есть?

— Соль-то? Соль найдется. Да тебе она зачем?

— Да вон Павлик кормил меня косатками без соли…

— Ну, у меня еда соленая, — сказал дед и поставил на стол котелок с ухой.

Уха была еще горячая, крепко приправленная диким луком и, конечно, соленая. Путешественники вооружились деревянными ложками и без лишних церемоний навалились на уху.

Даже повариха тетя Настя, а ей приходилось кормить пионеров и с плохим, и с хорошим, и с очень хорошим аппетитом, окажись она здесь, удивилась бы несказанно. Да и сами едоки с изумлением взглянули друг на друга, когда их ложки застучали о дно котелка. Неужели это они вдвоем съели столько ухи? И гости виновато посмотрели на своего хозяина.

— Ничего, — понял их замешательство дед. — Рыбешка у меня имеется. А не будет — поймаем. У меня ее, рыбу-то, даже печка ловит, — и старик махнул в сторону неуклюжей печи, сложенной в углу избушки.

Мальчишки недоверчиво заулыбались: шутит, мол, дед. А старик, заметив, что его ночные гости сомневаются, продолжал: