Бора-Бора

Как утверждали знатоки, тот, кто употреблял в пищу мясо черепах, которые достигали часто двухсотлетнего возраста, становился сильным и мудрым, легко переносил боль и долго сохранял потенцию. Естественно, многие хотели бы отведать чудесного мяса, однако это грозило бы полным уничтожением удивительных созданий, поэтому подобное угощение могли себе позволить лишь люди, занимающие высшие ступеньки в общественной иерархии.

Вот почему, когда Ваине Тиаре поставила перед Тапу Тетуануи деревянную плошку, в которой в кокосовом молоке плавали шесть черепашьих яиц и большой кусок черепашьего мяса, желудок и сердце мальчишки сжались одновременно. Желудок — от предвкушения вкуснейшего ужина, а сердце — от священного ужаса перед угощением, которое ему от рождения было запрещено пробовать.

Победу все же одержал желудок: во-первых, юноша отчаянно хотел есть, а во-вторых, Тапу во всем доверял своему учителю, Хиро Таваеарии, и если тот разрешил им есть мясо священного животного, значит, так тому и быть. Экипаж и большая часть пассажиров «Марара» сразу же сдались, не сумев устоять перед соблазном попробовать королевское кушанье, тем более что им предстояла прекрасная возможность разнообразить уже осточертевшее за долгие месяцы плавания меню, в основе которого лежала рыба.

А потом тем же вечером крошечный остров и звезды стали свидетелями нежной любовной игры.

Паи ваинес едва успевали исполнять свои обязанности. А вот Иона и три освобожденные девушки держались в стороне: после всех перенесенных ими страданий, когда дикари обращались с ними, словно с кусками мяса меро, и передавали из рук в руки, будто красавицы были бездушными вещами, они нуждались не в страстной любви, а в нежности, ласке и понимании.

Девушки решительно отвергали любые намеки на возможную близость, а Мити Матаи ясно дал понять своим людям, что никто не должен беспокоить спасенных пленниц, если они не желают принимать знаки внимания, и приказ его все исполнили беспрекословно.

Принцесса Ануануа уединилась в самом дальнем уголке островка. Она сидела под пальмой, лицом к морю, безотрывно вглядываясь в океан и отчаянно надеясь, что вот-вот на горизонте покажется пирога Октара.

Она, казалось, постарела лет на десять. Ее веки опухли, а глаза налились кровью. Живот начал увеличиваться слишком быстро, будто ее сын, которого она носила под сердцем, начал расти не по дням, а по часам.

С Ваине Тиаре, когда та приносила ей пищу, она уже почти не разговаривала и часами что-то нашептывала еще неродившемуся ребенку. По-видимому, она пыталась поведать ему о сжигающей ее изнутри страсти к Октару и передать всепоглощающую жажду мести.

— Наверное, Мити Матаи оставит ее здесь, — злобно сказал Ветеа Пито. — Да, так и нужно поступить, оставить ее на острове, и пусть умирает от страха.

— А если сюда действительно доберутся Те-Оно и найдут ее? — спросил друга Тапу.

— Ну и что, по мне, так пусть с ними и остается, — зло ответил ныряльщик.

— Это опасно, — серьезно заметил Тапу. — Опасно не только для нас, но и для всего Бора-Бора. Ануануа этим Октаром словно околдована. Он превратил ее в рабыню. — Он развел руки в стороны, чем сильно напомнил другу главного навигатора. — Ты только представь себе, что значит оставить у дикарей, чей остров мы разорили и чьих родственников отправили к богам, человека, который хорошо знает Бора-Бора? — Он решительно покачал головой. — Да мы никогда не сможем спать спокойно!

— Я думал об этом, — поразмышляв, согласился ныряльщик. — Возможно, ты и прав.

— Конечно прав, — уверенно произнес Тапу Тетуануи. — Хиро Таваеарии меня учил, что самым опасным врагом становится твой брат по крови. А злейшем врагом Бора-Бора неожиданно стала его собственная правительница. — Он снова помотал головой. — Это не только опасно. Мы рискуем тем, что наши моральные устои пошатнутся, а законами станут пренебрегать.

Его товарищ не сразу нашелся с ответом, но потом все же грустно произнес:

— Если мы не можем привезти ее с собой на Бора-Бора, то не можем отдать ее и Те-Оно, да и в море выбросить тоже не можем.

— Доверим ее судьбу Тане.

— Что ты этим хочешь сказать? — удивился Ветеа Пито. — Ведь богу Тане доверяют только судьбы мертвых.

— Ануануа уже мертва, — услышал он в ответ. — Мертва настолько, что вот уже неделя как разлагается.

На третий день «Марара» полностью освободился от тередо. Те моллюски, которые не высохли на солнце и которых не выклевали птицы, погибли в замазанных ядовитой шпаклевкой ходах. Плотник уверял, что смола через сорок восемь часов окончательно застынет и корабль будет снова готов отправиться в путь.

— Но каждая минута, проведенная на острове, приближает нас к опасности, — запротестовал Роонуи-Роонуи. — Глупо пытаться вступить в схватку с сотней воинов.

— Куда опасней подвергнуться нападению Большого зуба, — спокойно, но решительно возразил ему Мити Матаи. — Обшивка корпусов сильно истончилась, а до Бора-Бора нам остается еще много месяцев пути.