Борьба буров с Англиею (Воспоминания бурского генерала)

Вы, по-видимому, полагаете, что мы не прекращаем борьбы, надеясь на подобное вмешательство. Позволю себе поэтому выяснить, что мы думаем о подобном вмешательстве.

Вот наше мнение. Мы надеялись и продолжаем надеяться, что общественная совесть образованного мира возмутится преступлением, совершаемым Англией, которая пытается уничтожить молодой народ.

Уже в начале войны мы решили, в случае неосуществления этой надежды, употребить все усилия, чтобы, уповая на милосердие Божие, защищаться собственными силами.

Это решение и теперь еще остается в нас непоколебимым.

Ваше превосходительство полагает, что наша борьба безнадежна. Я не знаю, на чем вы основываете это мнение.

Сравним наше теперешнее положение с прошлогодним, вслед за сдачею генерала Принслоо.

Год тому назад Капская колония была совершенно спокойна. Ни одного нашего отряда там не было. Вся Оранжевая республика была в ваших руках: города, железнодорожные пути, деревни, словом вся страна, кроме одного округа, где стоял Газебрук со своим отрядом.

В Трансваале дело обстояло почти совершенно так же. Только округа, где находились Деларей и Бота (за Босфельдом), были свободны.

Каково же положение дел в настоящее время?

Капская колония переполнена нашими отрядами, которые, хотя бы и временно, но господствуют во всей колонии. Они свободно передвигаются по всей стране. В то же время наши соплеменники постоянно присоединяются к нам, протестуя этим против возмутительного насилия, которое позволила себе Англия в отношении обеих республик.

В Оранжевой республике вы заняли железнодорожные пути, несколько деревень и столицу. Но вот и все, чем вы там овладели. Вся остальная часть республики находится в нашей власти. В большинстве главных городов находятся назначенные нами окружные начальники. Правовой порядок поддерживается не вами, а нами.

В Трансваале то же самое. И там действуют наши административные власти. Ваши права распространяются лишь настолько, насколько хватают ваши выстрелы.

С военной точки зрения наше дело за последний год сильно подвинулось вперед. Вы не станете этого отрицать. О безнадежности не может быть и речи, и с этой точки зрения прокламация ваша беспочвенна более, чем это было бы с год назад.

Мне неприятно, что я, как будто, хвастаюсь, но прокламация ваша принуждает меня к этому.

Что касается до 35.000 пленных, о которых вы упоминаете, то мне тяжело касаться этого предмета.

Могу сказать только одно, что эти люди состоят из следующих категорий:

1) лица, соблазненные прокламацией вашего предшественника; 2) предатели; 3) старцы и дети, насильно уведенные с ферм и заключенные в лагерях.

Утверждение ваше, что лица последних двух категорий благоденствуют в лагерях, едва ли составляет ваше серьезное убеждение.

Я смею утверждать, оставаясь совершенно правдивым, что если исключить военнопленных и тех немногих, которые предались неприятелю, все остальные бюргеры стоят под ружьем.

Что касается немногочисленных перебежчиков, то - увы! - все народы, боровшиеся за свободу, должны были испытать подобное горе - видеть таких людей в числе своих. Мы постараемся и без отщепенцев достигнуть нашей цели.

Ваше превосходительство подчеркиваете, что Англия дает приют 75.000 женщин и детей. Вы, по-видимому, не знаете, каким бесчеловечным образом эти несчастные были уведены из их домов вашими войсками. Все их добро, весь их скарб был уничтожен. Чтобы не попасть в руки ваших войск, эти несчастные должны были во всякую погоду бежать и скитаться под открытым небом.

Вы, по-видимому, не знаете, что ваши войска стреляли в этих несчастных, безоружных, хорошо зная, что это были исключительно только женщины и дети. Многие из них были таким образом убиты или ранены. Напомню лишь о том, что произошло еще недавно, 6 июня, у Граспана, близ Рейца. Там ваши войска взяли в плен женский лагерь, а не обоз, как вам донесли. Когда мы отбили лагерь, ваши солдаты искали защиты за женщинами, пока не подошло подкрепление. Они знали, следовательно, что имели дело лишь с женщинами. Тем не менее, они не только обстреливали лагерь, но и бомбардировали его из тяжелых орудий. Я мог бы указать сотни подобных случаев, но считаю это излишним. Если ваше превосходительство спросите любого, сколько-нибудь правдивого солдата, то он подтвердит мои слова.

Утверждение, что женщины добровольно остаются в концентрационных лагерях - ложно.

Военный министр, говорят, заявил парламенту, что женщины отводятся в концентрационные лагери потому, что буры не хотят, будто бы, заботиться о поддержании своих семей. Это клевета, позор которой падает на самого клеветника. Я уверен, что ваше превосходительство не одобрите никогда ничего подобного.

Что касается вашей прокламации, то смею заверить вас, что она не помешает мне свято исполнить долг мой до конца. Единственным судьею признаю я свою совесть, а не врага.

Страна наша разорена. Дома и имущество уничтожены. Скот уведен или убит. Жены и дети взяты в плен, оскорблены и уведены войсками и вооруженными кафрами. Многие сотни положили уже живот свой за родину.