Борьба и победы Иосифа Сталина

Лежащий на берегу Черного моря и находящийся в непосредст­венной близости от турецкой границы Батум был стратегическим пунктом на юге России. А после строительства железной дороги, связавшей его с Баку, он стал перевалочной базой для транспорти­ровки каспийской нефти в Европу, через Черное и Средиземное моря. Заводы Манташева, братьев Нобель и французских Ротшиль­дов обеспечивали этот вид экспорта, притянув к своим машинам и производствам крепнущий класс пролетариев. Слияние труда и капитала рождало неизбежные противоречия.

В Батуме Иосиф Джугашвили получил реальную возможность проявить на практике свои способности организатора На первых порах молодая революционно настроенная батумская интеллиген­ция, сделавшая дом Согоровых своеобразной резиденцией, встре­тила его доброжелательно и оказала ему поддержку. Но Иосиф

приехал в этот тихий приморский город не для игры в модную «ре­волюционность». Он всегда был человеком дела.

Сразу по прибытии он стал искать непосредственных контак­тов на пролетарских окраинах. Рабочие Батума жили в грязных за­болоченных предместьях с разбросанными беспорядочно хижина­ми, к которым в эти дождливые декабрьские дни приходилось до­бираться, проваливаясь по колено в размякшую почву. В ближай­шее воскресенье Джугашвили встретился с рабочими завода Рот­шильда. Первое собрание состоялось на Барцхане в комнате Порфирия Куридзе.

На собравшихся рабочих приезжий произвел сильное впечат­ление. Этот среднего роста молодой человек с короткими усами и худощавым лицом, покрытым едва заметными оспинками, с непо­слушными пышными волосами, зачесанными назад, с живыми ка­рими глазами, пристально всматривающимися в собеседника из-под крутых вздернутых бровей; не делающий резких движений и постоянно сдержанный, обладал завораживающей способностью привлечь к себе внимание и считаться с его позицией.

Изложенная Иосифом Джугашвили программа предусматри­вала активизацию действий. Он сразу сказал, что группа мала, и предложил каждому участнику встречи «привести еще хотя бы по одному» новому человеку. Уже на первой встрече было решено ор­ганизовать забастовочный фонд для помощи особо нуждавшимся рабочим. «Кассиром» организации был избран будущий депутат российской Государственной думы К. Канделаки.

Приезжий говорил негромко, но сказанное им сразу станови­лось убедительным и почти не подлежащим возражению; это во­одушевляло и располагало рабочих. Его сдержанные манеры свиде­тельствовали о твердой уверенности в обдуманности предложений и мнения. Политическая линия тифлисского «эмиссара» была пре­дельно ясна — Батум необходимо приобщить к революции. Ины­ми словами, это означало создание активно действующей органи­зации, способной поднять рабочих на открытые выступления. Для Иосифа Джугашвили революционная борьба была прежде всего действием, и претворить законы революции в действие могла толь­ко боевая организация. На осуществление такой тактики лидеры местной интеллигенции Рамишвили и Чехидзе были не способны, и появление в Батуме Джугашвили резко изменило городскую ат­мосферу.

Иосиф Джугашвили быстро расширял круг единомышленников. Уже вскоре он знакомится и с рабочими завода Манташева. Этому контакту содействовал Доментий Вадачкория, в комнате которого состоялось «первое рабочее собрание». Однако приез­жий проявил предусмотрительную осторожность. Попросив при­гласить на встречу семерых рабочих, за день до назначенного соб­рания он произвел своеобразные смотрины. Стоя у окна, Джуга­швили наблюдал, как хозяин прогуливался по переулку с каждым из предполагаемых участников совещания. Одного из них он по­просил не приглашать.

Он умел разбираться в людях. Исаак Дойчер в своей работе о Сталине отмечает: «Он обладал исключительным, почти интуитив­ным проникновением в психологию... человека». Правда, Дойчер называет этих людей «отсталыми». Но Дойчер откровенно крапит карты, поэтому можно позволить легкую иронию, что, видимо, «отвергнутый» рабочий показался ему слишком «отсталым».

Но Сталин действительно всегда был великолепным психоло­гом. Впоследствии он без труда сумел вникнуть в психологию Руз­вельта, Черчилля и Трумэна, ведя с ними успешные переговоры. И когда двое последних пытались «напугать» его сообщением об испытании атомной бомбы, по сдержанности его реакции они оп­рометчиво решили, что тот «даже не понял», о чем идет речь. А он в тот же день дал поручение — ускорить работу по атомной про­грамме в СССР.

Осторожность, строгие меры конспирации уже стали состав­ной частью поведения Иосифа Джугашвили, не однажды помогая ему выходить из сложных и опасных ситуаций. Они — следствие образа его жизни, ставшие необходимой нормой. Впрочем, могло ли быть иначе? Любое неосмотрительное знакомство, каждый не­обдуманный шаг могли ввергнуть его на годы в бездействие, в про­должительное заточение в царских казематах.