Борьба идей и направлений в языкознании нашего времени

К сожалению, вопрос о том, как заимствованные из других языков слова, словосочетания, идиоматические выражения, пословицы и т.д. начинают жить самостоятельно в русском языке и даже (обычно в переосмысленной функции) оказывать воздействие на другие языки мира, остается все еще почти совсем не исследованным.

Имея в виду своеобразную адаптацию иностранных слов и выражений, шире – тем и сюжетов, В.А. Жуковский в 1847 г., подводя итоги своей деятельности, писал Н.В. Гоголю:

«…у меня почти всё чужое… и всё, однако, мое»[415].

Жуковский считал, что даже заимствованным из европейских языков словам и выражениям (не говоря уже о темах и сюжетах) он умел придать национальный колорит и своеобразную окраску. То же мог бы о себе сказать и Лев Толстой. Хотя в его «Войне и мире» целые диалоги ведутся на французском языке, тем не менее именно этот роман писателя сыграл выдающуюся роль в развитии языка русской художественной прозы второй половины прошедшего столетия.

Поэтому нельзя не удивляться, что проблема заимствованных в русском языке слов и выражений до сих пор изучалась как проблема одностороннего влияния, без раскрытия процесса обратного воздействия переосмысленных в русском языке слов и выражений (в их новой функции) на языки различных народов мира. Постараемся, здесь неизбежно бегло, хотя бы обратить общее внимание именно на этот процесс, неразрывно связанный с самим фактом взаимодействия культур и языков различных народов[416].

3

Зарубежные знатоки русского языка и русской литературы уже в прошлом столетии отмечали, что в центре русской культуры всегда находился человек, и писатели умели изображать окружающий их мир с позиций человека, с позиций гуманизма. Француз Е. Эннекен, хорошо знавший русскую литературу минувшего века, писал, в частности, об И.С. Тургеневе:

«Его книги никогда не жестки по отношению к человеку. К сожалению, этого нельзя сказать о лучших французских писателях»[417].

Говоря далее о Льве Толстом, Эннекен отмечал любовь писателя не к «природе вообще», а к природе, тесно связанной с самой жизнью людей, с их трудом и отдыхом. Исследователь вспоминает фразу писателя из «Анны Карениной», относящуюся к Левину:

«Константин Левин не любил говорить и слушать про красоту природы. Слова снимали для него красоту с того, что он видел»[418].

Подобную человечность русской культуры понимали не только отдельные иностранные исследователи, но прежде всего сами русские, создатели этой культуры. Как мне представляется, подобная человечность обнаруживалась не только в русской литературе, но и в русском языке, прежде всего в его лексике. В «Войне и мире» Толстого имеется такой эпизод. Накануне Бородинской битвы Пьер Безухов спрашивает одного из офицеров русской армии, как называется деревня, которая виднеется впереди. Офицер отвечает Бурдино и тут же поправляется – Бородино. Этим эпизодом Толстой как бы подчеркивает, что не «вещи» сами по себе (деревни, города, «предметы» в широком смысле) красят людей, а люди, их труд, их ум, их вдохновение, их бесстрашие делают «вещи» бессмертными. Бессмертным оказалось и название никому дотоле неизвестной деревни Бородино[419].

Уже семантика слова авангард показала, как именно на русской почве это слово стало «отрываться» от чисто военного значения и приобретать общегражданское (человеческое) значение. То же можно сказать о таких словах, например, как прогресс и регресс. Хотя в 1858 г. Александр Второй пытался наложить запрет на употребление слова прогресс в официальных бумагах, тем не менее это слово продолжало широко употребляться. Как показал В.В. Веселитский, уже с 40-х годов минувшего столетия у представителей передовой русской мысли слово прогресс получило революционное осмысление: движение общества вперед, движении человеческого знания. У Белинского:

«Только в ходе человеческой мысли заключается прогресс»[420].

Как ни старались консервативные «ревнители русского языка» изгнать существительное прогресс, как будто бы ненужное иностранное слово из русского языка, оно именно на русской почве быстро стало приобретать передовое общественное значение. В 60-х годах прошлого века прогресс получает исключительно широкое распространение и начинает противопоставляться регрессу.