Борьба идей и направлений в языкознании нашего времени

Теория литературных языков тесно связана с понятием лингвистической системы (структуры)[290]. Само это понятие, как мы уже знаем, стало очень важным в науке нашего времени. Трудно назвать такую область знания, которая так или иначе не оперировала бы понятием системы. И это вполне закономерно. Каждая наука нашей эпохи стремится осмыслить целостный характер объекта своего изучения. И у нас в стране публикуются «Системные исследования», выходящие ежегодно, не говоря уже о многочисленных изданиях такого же рода применительно к той или иной конкретной науке. Вместе с тем осложняется и само понятие системы: стали говорить о системе говорящего в отличие от системы слушающего, о системе действительности и о системе идеологии, о системе содержания и о системе формы и т.д. Все это потребовало различать не только общее понятие системы, но и понятие системы применительно к тому или иному конкретному представлению, к той или иной конкретной науке.

Вместе с тем наметилось и явное злоупотребление термином система (структура).

Историк психологической науки сообщает, что среди некоторых ученых бытует представление о 114 законах системы (структуры), так что представление о целостности подобной системы невольно разрушается[291]. Намечается и другая крайность: одно из направлений структурной лингвистики настойчиво подчеркивает тезис, согласно которому не люди обнаруживают системы в вещах и явлениях окружающего нас мира, а сами системы порождают людей. Применительно к языку эта мистическая доктрина выглядит так:

«… не люди создают и развивают языки, а языки создают и формируют людей»[292].

Поистине, от великого до смешного – один шаг. Этот шаг «в сторону» ставит всю проблему с ног на голову. Но бывает и так, что термин система не преследует никаких методологических целей и употребляется для «красоты слога», для того, чтобы придать изложению современный вид. У таких авторов современность ассоциируется прежде всего с модными терминами, отнюдь не всегда оправданными темой самого исследования.

Здесь возникает новый вопрос. Дело в том, что само слово система (термином оно стремится стать лишь в наше время) бытовало уже в XVIII столетии и в России, и в Западной Европе. В специальном исследовании показано, что «системные идеи» в России развивались в ту эпоху в геологии, в биологии, в медицине[293]. Подобные же идеи стремились обосновать и на материале грамматики в некоторых зарубежных странах. Историки грамматических концепций считают, что система – «одно из ключевых слов» во французских грамматических трактатах эпохи Просвещения[294]. Делались попытки изучать отдельные категории грамматики на фоне целого, в системе целостных отношений.

Сказанное, разумеется, не означает, что XX в. ничего не прибавил к старому осмыслению системы. Но здесь меня интересует история вопроса и сам факт рассмотрения объектов различных наук в системных связях и отношениях. Известно также, что первое исследование Ф. Боппа называлось «О системе спряжения в санскрите»[295]. Один из основоположников сравнительно-исторического метода уже по-своему понимал роль и значение системных отношений в грамматике.

Но и здесь история науки о языке не развивалась на глухой дороге. Открытие исторической точки зрения на общественные явления, в том числе и на язык, в начале прошлого столетия одновременно привело к более глубокому пониманию роли индивидуального «начала» в историческом процессе. Эта последняя концепция с большой страстью развивалась представителями романтического движения и в России, и в западноевропейских странах. Тогда казалось, что система подавляет личность, а системный анализ того или иного объекта (прежде всего в гуманитарных областях знания) – анализ индивидуальный, в особенности таких явлений, которые казались индивидуально неповторимыми.

Любопытно, что в одном из русских журналов начала прошлого столетия в некрологе немецкого мыслителя Гердера отмечалось, что достоинство его философии обнаруживается прежде всего «в отсутствии духа системы»[296]. В этом случае система истолковывалась как нечто предвзятое, искусственное, нежелательное. И хотя подобное осмысление системы с современных материалистических позиций представляется неправомерным, приведенное свидетельство, однако, интересно как показатель борьбы вокруг понятия системы в разные исторические эпохи. Не успело слово зародиться в европейских языках во второй половине XVIII столетия, как уже в начале следующего столетия в романтической концепции культуры и языка оно стало выступать в уничижительном осмыслении.