Борьба классов. Здесь и сейчас

– Нет. Фамилии не написаны, просто германская социал-демократия.

– Круто. И что, после этого Владимир Ильич принялся изучать диалектическую логику?

– Не после этого, но еще долго Владимир Ильич был в таком положении, как после революции 1905 года. Потому что контрреволюция. В партии началось брожение. Луначарский богостроителем стал. Нужен Бог. Он – не первый у нас, кто к Богу обратился. Смотрит, наверное: ничего не решить, вдруг Бог поможет? Вам такие мысли не приходят? Если бы Бог помог, мы бы сделали. Надо крестный ход организовать или еще что-то. Бывают случаи, говорят, на опасной дороге, где много происшествий, если крестный ход провести, не надо и асфальтировать, и заграждения ставить, и знаки с ограничением скорости. Вдруг поможет, если другое не помогает? Понятно, почему люди к этому приходят. Или мы знаем, что некоторые больные, безуспешно ходившие по всем врачам и больницам, надеются, что им помогут мощи…

– От безысходности.

– Да, от безысходности. Сейчас кусочек привезут мощей.

– От трупа.

– Ну, мощей. Это как бы в саркофагах.

– Кстати, странно, почему они их не захоронят?

– Они сушеные, зачем захоранивать?

– Ну, это же труп. По православному обычаю он должен лежать в земле. Погорячился, да?

– Это вы намекаете… Я знаю, куда вы клоните. Не выйдет! На эту тему мы потом поговорим. Короче говоря, враз многие впали в реакцию, включая некоторых большевиков. Не все, конечно. Ленин решил написать книгу «Материализм и эмпириокритицизм». Очень серьезная философская книга, где четко расписано, что такое материализм, а что – идеализм. И что идеализма два: объективный, как у Гегеля, и субъективный. Субъективный, мне кажется, больше всем понравится. Он выглядит так, что я есть один, а все вы у меня в голове. И все, что попадает мне в голову, проходит через мои органы чувств. Раз так, можно считать, что я есть и мои органы чувств. А все смотрящиеся или находящиеся в моей голове видятся мне как бы во сне. Просыпаешься – и ничего этого нет.

– Я матерый буддист. Это называется «майя», то есть иллюзия.

– Да? Попробуйте меня опровергнуть. Начнете опровергать, а чего вы опровергаете? Все ваши аргументы, они здесь, в моей голове.

– «Что ты гонишь?»

– Вас нет, есть только я! Поэтому Ленин пишет, что опровергнуть это логически нельзя. Собственно, идеализм тоже логически не опровергнешь. Начнете опровергать, а все, что вы говорите, – порождение абсолютной идеи. И то, что вы здесь сидите, и то, что в стакане у вас.

– Сильный у нас коньяк.

– Я чувствую, что это коньяк: вы не удержались и уже начали. А мне из-за того, что я сейчас говорю, не дотянуться. Так вот, накануне Первой мировой войны все социал-демократы договорились выступать против нее. Но когда она началась… Люди же в парламентах сидят, чинно и мирно. Социал-демократы. Представители же рабочего класса выступают за интересы рабочих и хорошее решение приняли – против войны. И тут ставится вопрос: за военные кредиты будете голосовать, Дмитрий Юрьевич? Или против? Если за – войдете в правительство, против – отправитесь в тюрьму или на каторгу. Вот и думайте, как быть. Все подумали-подумали, и всего один человек проголосовал против военных кредитов. Все парламентарии – социал-демократы в культурной Европе проголосовали за, кроме Карла Либкнехта. И вошли в правительства. Так они в буржуазных правительствах до сих пор и сидят.

– А Карл?

– Карл, естественно, в тюрьму пошел. Наши большевики в Думе, проголосовавшие против военных кредитов, отправились в ссылку. Народ темный, голосовали против. Вся рабочая курия… При царизме в парламенте рабочие были, сейчас почти нет. Только по списку «Единой России» несколько человек прошли. По спискам других партий – никого. Так вот, рабочие проголосовали, и их сразу – в Сибирь, на свежий воздух. А потом они вернулись и участвовали в революции. Некоторые вошли в состав Военно-революционного центра по руководству восстанием. То есть не пропали. У нас гуманно было. Вон Сталина сколько раз отправляли в Сибирь? И он всегда возвращался.

– С новыми мыслями.

– С новыми мыслями. Его снова отправляли, а он все равно возвращался. Так было. Однако без философии нельзя, и Ленин в 44 года начал изучать «Науку логики».

– А почему именно «Науку логики», а не другое?