Борьба на юге

В Богатяновке нас уже ждут арендованные подводы. Чего световой день даром терять! Нельзя медлить не секунды! Быстро переодеваемся, калмыки волшебным образом из разнорабочих -гастарбайтеров превращаются в монгольских купцов, и грузим подводы. Я остаюсь в костюме рабочего, более того у меня припасена красная повязка на рукав. Надо ли говорить, что это пальто я отдавал на переделку, чтобы мне перешили правый карман? Теперь главное - тихо скрыться из города. Через Дон по льду нам на тяжелогруженых подводах не уйти, а деревянные настилы красноармейцы жестко контролируют, продолжая отлавливать скрывающихся в городе офицеров и партизан. Ну, и пограбить население возможности не упускают.

Так что мы, как все нормальные герои, всегда идем в обход. Пойдем на северо-восток и через второстепенные переулочки попытаемся выбраться из города. Возницы подвод сами из этих мест, хорошо знают все стёжки-дорожки, порой и такие, о которых большевики не ведают. Путь мы наметили. Попытка проникнуть сквозь красноармейские заслоны была очень рискованной, но другого выхода не было. И так как всегда есть огромный риск нарваться на патруль, то наша коляска теперь уже полупустая и запряженная парой лошадей пойдет чуть впереди. Чтобы всем нам не попадаться.

Выбравшись из города, постараемся добраться до станицы Аксайской и перейти Дон уже там. В казачьих станицах большевики пока опасаются проявлять свое истинное лицо, не лютуют, так что там нам легче будет перебраться через реку. А если какой патруль на переправе и будет, то пусть начинает молиться. Мы не овечки, чтобы безропотно идти под нож. Так что не получится у нас долгого разговора.

Спешили. Цокали по камням копыта наших коней. Узнав об ограблении банка, большевики придут в бешенство. Они на это золото тоже рассчитывают. Общественные сортиры для рабочих и крестьян делать. Как Ленин шутил. Утро рабочей недели, но народу встречается не особо много. Хотя мы быстро движемся по второстепенным улочкам. Но все же не повезло. Мой внутренний «радар» отказывает начисто, он меня никак не предупредил, и это пугает больше всего. Ближе к концу города, мы натыкаемся на патруль. Опа, а это кто у нас?

Целых восемь человек. Во главе с щегольски одетым комиссаром, в лихо замятой фуражке с редкой еще сейчас красной звёздой, в ладных сапогах, с клоками намасленных волос, выпущенными из-под «фураньки». Кошмар чистейший. Красноармейцы по мордам судя, «чиста пацаны», вооруженные гопники.

Где поворот, где? Нигде, придется драться. Всегда надо действовать на опережение, и всегда же не так, как от тебя могут ждать. Предсказуемость губит. Аюка останавливает коляску за пару десятков метров до патруля, я торопливо слезаю с нее и с деланной радостью приближаюсь к "товарищам". Улыбаюсь, будто встретил старых друзей после долгой разлуки. При этом сердце то ли в желудок провалилось, то ли к горлу подскочило. "Товарищи" видя мое рабочее одеяние с красной повязкой на рукаве, тоже расслабились. Они без броников, это понятно, так что почти всех успею, тем более «пустоголовые». Все цели удобно расположены. Детский сад, короче. Подойдя ближе, я громко восклицаю:

- Товарищи, родные, как я рад Вас видеть!

После чего сразу начинаю стрелять из кармана пальто в эти наглые опухшие от пьянства рожи, с ощеренными от внезапного ужаса ртами. Комиссар схватился за грудь, ноги подломились. Рядом солдат с трехлинейкой, молодой совсем, как я успел заметить, дернулся, даже попытался прицелиться. Поздно. Руки у них кривые. Шесть выстрелов и ухожу кувырком в сторону, падая на снег. Револьвер пуст. Я знаю наверняка, что попал, что не промахнулся. Аюка, занимающий место возницы, помогает мне. Ружье с глушителем рявкает тихо, но смертоносно. Тут же звучит выстрел из обычной армейской винтовки и сразу же еще один. Пуля рикошетит от булыжника щербатой мостовой рядом с моей головой, и маленький камушек царапает ухо. Капает кровь. Куда пуля пошла – понятия не имею. Но, спасибо, что не в меня.

Тем временем Аюка уже сумел пристрелить прыткого красноармейца из резервного кавалерийского карабина. Привстаю, зажимая ухо ладонью. Словно невидимые пальцы пробежались по картотеке, и в опустошенном мозгу неожиданно возникает здравая мысль: «Надо сваливать». Некоторые красноармейцы еще активно шевелятся. Звучит: «С-у-у-у-ука, с-у-у-ука, попал в меня, с-у-у-у-ка!» – на одной ноте, дурниной. К нам быстро скачет подмога - Джа-Батыр с парой калмыков в качестве конного конвоя, как и оговорено нами, сразу поспешил нам на помощь, услышав мои выстрелы. Сверкают клинки и скоро все "большевистские прихвостни" отправляются на "поля вечной охоты". Несколько темных туш застыли на дороге, так что все, этих вальнули наглухо, они уже безопасны. Что же, это профессиональные болезни у большевиков - типа пули в башку. Судьба распределяет: "каждому - свое"! А для подлых пособников Советской власти - клинок и пуля.