Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918 (СИ)

За десять дней до католического Рождества, через Францию, я двинулся в Штаты. Чтобы деньги не мотать купил на нашу дружную компанию: я, учитель немецкого, семья инженера и Ефим, всем билеты на пароход в каюты второго класса. Лишняя копейка — она и миллиардерщику не помеха. В общем, я, конечно, догадывался, что второй класс 1918 года отличается от второго класса века двадцать первого, но не насколько же! Одна каюта метров этак восьми, с двухъярусными койками на всех шестерых разнополых пассажиров, отсутствие иллюминатора и плохо работающая вентиляция. Ах да, ещё и непреходящая классика — сортир в конце коридора, постоянно занятый, засоренный и отчаянно воняющий — до рези в глазах! А плыть дней двадцать! И находиться в такой вот душегубке почти круглосуточно, особой радости мне, как миллионеру, не прибавляло.

Прогулки лимитированные, один раз в сутки ровно на час, по сигналу палубного матроса, — включая подъём на палубу и спуск, так что в действительности дышим свежим воздухом всего минут сорок пять, от силы сорок. Любоваться особо не чем, зимний океан — тёмный, серый, холодный и злобный. В другое время появляться на палубе нельзя, да и по трюму шастать запрещено. Сиди в каюте!

Оно и понятно — толкающийся по судну народ прибавит неразберихи и осложнит работу матросам. Да и народ среди пассажиров встречается всякий, чего уж там… Откровенных уголовников нет, но принцип тащить всё, что не приколочено гвоздями, в обитателей бедных кварталов вбивается с детства… Вентиляция справляется плохо, но душ на "Титане" имеется, чем матросы гордятся не на шутку, да и пассажирам принимать его не возбраняется — аж по целому разу в неделю! А договоришься, так и два! Правда, питание совсем неплохое… Возможно потому, что большинство пассажиров жестоко страдало от морской болезни и нам больше доставалось.

Состояньице у меня приличное, но… хочется побольше, чего уж там. Вроде бы и немало средств, а стоит купить дом, да автомобиль, да обзавестись хотя бы приходящей прислугой… и на жизнь останется не так уж и много. С учётом налогов, страховок, неизбежных в будущем детей и возможных проблем, хотелось бы приумножить капиталец. Тем более, что и возможность есть. Я мужчина не жадный и не жлоб, но чтобы жить так, как я привык в двадцать первом веке, нужно много денег. И они у меня будут.

С гражданством я успел оформиться за две недели. Чай инвестору-миллионеру все двери открыты. Теперь я по паспорту мистер Джон Полак. Инженера Савельева сумел засунуть за деньги и рекомендации на стажировки в две горнодобывающие компании. Как получил гражданство, то создал фирму и переписал туда свои акции в трастовое управление. Так как П.П. Мещеряков со своим немецким (и французским) мне уже тут особо нужен не был, то я его оставил директором фирмы, наняв ему в помощь местного эмигранта из Германии с американским гражданством, а сам съездил на поезде в Новый Орлеан, в эту грязную дыру, что ничуть не лучше Порт-Морсби (Папуа-Новая Гвинея), поговорить о сотрудничестве с американскими фирмами, работающими в Парагвае. Английский я немного знаю, даже документы читаю и составляю. Дороги и пароходные линии уже расчертили континент вдоль и поперек, так что прибыл я быстро.

Не могу ни передать свои грустные размышления в тот момент, когда я впервые в этом мире спускался по движущейся лестнице эскалатора на вокзале Пенсильвания в Нью-Йорке. Всем было в конце 19 века понятно, что быстро развивающиеся Россия и США — основные фавориты 20 века в борьбе за мировое первенство. Начинали приблизительно с одинаковых стартовых позиций, даже Российская империя была немного впереди. Но честной конкуренции не получилось. Как там говорил основоположник Энгельс, дергая ножками в нетерпении: «У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы — Россию!» И вот в России, как на грех прошло сразу 3 революции и что же? Она надолго выбыла из гонки!

Здесь, на вокзале, я не встретил несчастных мужичков с котомками и чайниками в очереди за билетом, как это было у нас, когда мы начинали строить в Советской России "фундамент социализма". Не было здесь голодной толпы тружеников земли, одетых в лохмотья, униженных страхом и нищетой, бегущих, Бог знает куда, от родной земли, как это было у нас в стране, когда "фундамент социализма" уже был успешно построен. Я не нашел здесь уже привычного зала ожидания третьего класса, для черни, со смердящим запахом разложения, со спящими вповалку на холодном каменном полу едва одетыми людьми, как это было у нас, когда мы вступали в "бесклассовое общество".

Странно и неловко было мне подойти к билетной кассе, где не надо

выстраиваться в затылок, и чисто одетая девица, приветливо улыбаясь, поблагодарила меня за купленный билет. Я даже подумал тогда, что она надо мной смеется.