Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918.

Наверху творилось, говоря вульгарно, черт знает что – не то чума, не то веселье на корабле… Для проституток наступили золотые деньки. Не только для них: шубы и золотые украшения в магазинах расхватывают со свистом. В некоторых частях (Шкуро, Покровский) – этакая вишенка на торте – бывали грабежи, причем ставка Добровольческой армии на это пагубное явление всегда закрывала глаза. Вместо этого они их вульгарно крышевали за хороший процент от добычи. Сделали из армии невесть что, уроды!

Благородным новым "лордам", Екатеринодарского розлива, набранным по разнарядке из отборной шпаны и городских шаромыг, получившим много сладких пряников, попросту не хотелось заниматься скучными и сложными делами государственного управления, и они предпочли устраниться. Но особенно пышно процветал тыл Добровольцев.

Там нашла приют целая армия каких-то таинственных личностей, подвизавшихся на почве чудовищной спекуляции, шантажа, политической игры и личной наживы. Там клубились массы беспринципных, амбициозных, жадный до почестей и богатства субъектов, развлекающихся музыкой и танцами. Разложение армии всегда наступает с разложением тыла, но белых политических боссов (как и во все времена) подобная лирика не интересовала…

Доходило до открытого предательства. Так заставы Добровольческой армии нагло не пропускали того, что было закуплено Доном. Например, в Севастополе задержаны наши тяжелые орудия, а в Славянске 50 санитарных вагонов, закупленных Доном. Посланный за этими орудиями в Севастополь на специальном пароходе офицер спешно телеграфировал в Новочеркасск: "Адмирал Конин получил приказание генерала Деникина никому покамест ничего не давать".

Идти на подчинение такому мелкоуголовному "ухарю" Краснов, демократически избранный глава пятимиллионного свободного населения, всячески противился. Не тот это был персонаж…

И не только оттого, что условия на Дону и психология казачьих масс не допускали этого, или, что мелочность характера генерала Деникина, его высокомерность и резкая прямолинейность, переходившая зачастую в неуместную властность, оттолкнули от него Донское командование, но еще и потому, что ни Донской Атаман, ни Донское командование справедливо не считали бестолкового генерала Деникина талантливым организатором, способным улучшить положение, но скорее его серьезно ухудшить.

Верить ему на слово как-то не тянуло, так как по всеобщему казачьему мнению должности третий помощник младшего швейцара для Деникина уже было много. А глас народа, согласно популярной латинской пословице, есть глас Божий.

Передать всецело в руки тупого солдафона, генерала Деникина, хрупкий Донской организм, по мнению генерала Краснова, было равносильно развалить все то хорошее, что с такими нечеловеческими усилиями уже было сделано. В сталинские времена «железный нарком» Лазарь Каганович, ведавший железными дорогами, высказал толковую мысль: «У всякой аварии есть фамилия, имя и отчество». Голая правда.

До сего времени генерал Деникин не проявил себя ни политическим деятелем государственного масштаба, ни талантливым организатором, ни дальновидным дипломатом. Абсолютно все его вздорные задумки с треском проваливались.

Одной же дикой солдатской прямолинейности при той чрезвычайно сложной и запутанной внешней и внутренней обстановке и при нахождении еще Добровольческой армии на казачьей территории, бесспорно было недостаточно. Как выражались Стругацкие об одном из своих героев, «что бы он ни задумал, все проваливалось».

К своим обязанностям этот ветреный генерал подходил творчески. Те документы, которые он считал полезными и правильными (либо сам участвовал в их разработке), он припечатывал моментально, едва получив. Те, что он не одобрял, считал неправильными (или его не соизволили позвать, когда их составляли), Деникин, не мудрствуя, попросту забрасывал подальше в пыльные уголки, не подумав приложить к ним печать. Очаровательно, не правда ли?

А дело стояло. Худшее ждало нас впереди. На почве переутомления с одной стороны, с другой -- вследствие невыполнения союзниками своих обещаний, в казачьих частях произошел надлом, на фронте начались прискорбные явления: самовольное оставление позиций, переход к красным и Донская армия почти без боя, местами стала катиться назад. Что и требовалось доказать...

А на фронте и в тылу большевики также интенсивно вели пропаганду и прививали казакам мысль о том, что ни французские, ни английские солдаты воевать с Советской властью не будут, что они жаждут только вернуться домой и, по примеру России, свергнуть свои капиталистические Правительства, что уже якобы проделано в Германии. Ага, даже в 21 веке все свергали и свергали!

-- "Краснов и белопогонники нагло вас, трудовых казаков, обманывают" -- дословно говорилось в большевистских прокламациях, -- обещая помощь союзников. Солдаты и пролетариат всего мира теперь поняли, кому война выгодна и кому она несет разорение. Война нужна только богачам, буржуям да помещикам, Пролетариат же всех стран за мир и за советы ... и т. д."