Борьба незримая (Книга 2)

- Динка, ты чего? - Олька рывком приподнялся на локте. - Тебя какая муха укусила?

- У меня... Я беременна.

- Вот так номер! - Олька присвистнул. - Ты точно знаешь?

- Точно...

- Погоди, - швырнув окурок на пол, Олька начал крутить новую самокрутку. - Погоди, погоди...

Дина Ивченко сидела на стуле посреди комнаты, с ожиданием глядя на Ольку, который, поднявшись наконец с койки, с сосредоточенным лицом заходил по комнате. Это продолжалось минуты три, затем Олькино лицо неожиданно прояснилось.

- Нашел! Не куксись, все нормально. Есть один старикашка доктор, двое сыновей в добровольческой. Сегодня же отправляюсь в гости, увешанный винтовками и пулеметными лентами, напоминаю старикану, что он пока еще заложник, - сделает все в лучшем виде, можешь не волноваться.

- Да... конечно. Слушай, а обязательно это - к доктору?

- А как ты еще от него избавишься?

- А может - не избавляться? Знаешь, я сама не пойму, что со мной такое... Ты не думай, я прекрасно понимаю, что это только нелепая обуза, но мне почему-то не хочется избавляться... Не знаю я, почему.

- Ерунда. Ты просто трусишь боли, вот и выдумываешь. Все равно ничего не поделаешь, потерпишь.

- Нет, я не боли боюсь! - Дина вскочила, глядя Ольке в лицо. - Нет! Я и сама так думала... раньше. А теперь... понимаешь, ты пойми, он же от тебя...

- Полагаю, что от меня. Ну а дальше?

- Он же - живой... Нехорошо как-то... Я чувствую - он живой.

- Ты что, с ума сошла?! - Олька с гневным изумлением в лице тряхнул Дину за плечи. - Ты что - дура?! Ведь это все равно что котенка утопить! От меня... Живой... Надо же такое заладить!.. Еще мне церковные догмы приведи - нехорошо! Грех! Подумать страшно! Может, нам с тобой обвенчаться, пока не поздно? Вот она где полезла - буржуазная психология! Неплохо рассуждаешь... Ну надо ведь - попалась как дура, хотя избавиться от этого котенка - вопрос получаса! Развела... Ты - коммунистка и нужный работник, ясно? Как бы тебя не тянуло к обгаженным пеленкам, у тебя есть и кое-какие другие незначительные делишки. Словом - выкинь эту блажь из головы, а с доктором я сегодня все улажу, даже если мне придется в его квартиру пулемет втаскивать.

48

- Так... Глаза - серые... Волосы - темно-русые. Рост высокий?

- Довольно-таки... Не длинный, но высокий.

- Особые приметы какие-нибудь есть? "А все-таки здорово Динку занесло. Не ожидал, что эта ерунда ее так зацепит. Ну да ладно - побесится немного и перестанет. Не барышня, в конце концов".

- Особые... - Васька Зайцев, гордый тем, что их серьезно слушают старшие товарищи в ЧК, наморщил нос. - Есть, пожалуй! Во-первых - хромает.

- Хромает?

- Не очень заметно. Припадает на правую ногу.

- Хромает... ладно. Все?

- Ну еще... Вот еще - он в перчатках. Куртка - чертовой кожи, а перчатки, ну... такие... фасонистые.

- Лайковые коричневые?!

- Коричневые.

- Мать твою перемать... А головой вот так не делает? - Олька резким движением вскинул подбородок.

- Точно! Он самый!

Ничто не могло укрыться от этого лихого чекиста: ему только приметы назвали, а он уже определил, кто.

- М-да... Знакомства, однако, у вашего директора те еще. Ладно, ребята: обещал я вам в свое время, что займемся этим вашим Алферовым. Вот оно, пожалуй, и пришло. А теперь - валяйте по домам! И ждите перемен, причем - не только между уроками.

49

"...ДОРОГИМ ДРУЗЬЯМ... ЗДЕСЬ РАБОТАЮТ В КОНТАКТЕ ТРИ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ... В "НАЦ" ВСЕ ПРЕЖНИЕ ЛЮДИ... ВСЕ МЫ ПОКА ЖИВЫ И ПОДДЕРЖИВАЕМ БОДРОСТЬ В ДРУГИХ... В МОСКВЕ ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ПРОВАЛОВ ТАМОШНЕЙ ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ... МЫ ВЗЯЛИСЬ ЗА ОБЪЕДИНЕНИЕ ВСЕХ ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКИХ И ДРУГИХ ПОДСОБНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ПОД СВОИМ РУКОВОДСТВОМ И КОНТРОЛЕМ РАСХОДОВАНИЯ СРЕДСТВ, И ЭТА РАБОТА ПРОДВИНУЛАСЬ УЖЕ ДАЛЕКО..."27

50

Обыском в квартире у Алферова руководили Аванесов и Фомин, круглоголовый молодой человек с большими темно-карими глазами и непропорционально маленьким безвольным подбородком.

Начавшийся около полуночи, обыск в три часа ночи был в полном разгаре. Работали тщательно - выворачивали подозрительные половицы, распарывали или прощупывали обивку мебели, драпировки, обои, проглядели даже испещренную кляксами стопку ученических тетрадей, оказавшуюся на письменном столе между чернильницей и тяжелым мраморным пресс-папье.

Петров, начинающий чекист, рыжий заводской парень, еще не вполне освоившийся со спецификой работы и не без некоторой робости косящийся на бесконечные ряды переплетов с золотым тиснением на уходящих под потолок книжных полках, осторожно положил тетради на прежнее место.

"Робеет парень, - усмехнулся Аванесов. - Академическая атмосфера нагоняет почтение: все эти ряды книг, массивные письменные принадлежности вроде этого пресс-папье... А любопытное пресс-папье".

Он решительно шагнул к письменному столу и взялся за пресс-папье: оно легко развинчивалось. Сняв верхнюю мраморную плитку, он извлек листок папиросной бумаги, исписанный бисерным почерком.

Алферов, до этого не терявший спокойствия, неожиданно побледнел.

- Фамилии, - произнес кто-то из столпившихся вокруг Аванесова с его находкой чекистов.

- Да, перечень фамилий.